– Не надо так спешить, трусливая тварь, – с издевкой прошипел один из Отверженных, его голос прозвучал как шуршание придорожного гравия.
Второй Отверженный пронзительно гикнул и одним прыжком вырвался вперед, обогнав своих компаньонов.
– Эй, куда ты бежишь, все равно далеко не уйдешь!
Хохот Отверженных эхом прокатился по узкой, зажатой с обеих сторон кирпичными домами улице.
– Черт, – чуть слышно выругался парень. Он больше не оглядывался, поспешно семенил вперед, в любую секунду готовый припустить со всей мочи, хотя в этом не было ни малейшего смысла.
Как только парень подошел достаточно близко, Лукан с мечами в руках медленно выступил из мрака и, широко расставив ноги, перегородил улочку. С холодной усмешкой он смотрел на Отверженных; в предвкушении битвы клыки удлинились.
– Добрый вечер.
– О господи! – взвизгнул парень и мгновенно замер на месте, с ужасом глядя на Лукана, ноги у него дрожали и подгибались. – Черт!
– Убирайся прочь, – едва глянув на трясущегося человека, процедил Лукан. – Быстрее.
С устрашающим металлическим лязгом он провел одним мечом по другому. За спинами Отверженных, так же как и он, бесшумно, по-кошачьи приземлился Данте, а затем выпрямился во весь рост, составлявший целых шесть с половиной футов. Меча у него не было, но талию стягивал кожаный пояс, увешанный оружием для рукопашного боя, включая пару острых как бритва кривых клинков – в его быстрых руках они превращались в адскую машину смерти. Он называл их malebranche[4], но они были настоящими злыми когтями. Одним молниеносным движением он выхватил клинки и превратился в безжалостного вампира, готового к смертельному бою.
– О господи! – дрожащим голосом вскрикнул парень, увидев угрожающую ему опасность. Уставившись на Лукана, он трясущимися руками достал из заднего кармана брюк потертый бумажник и бросил его на землю. – Вот, возьмите! Он ваш. Только не убивайте, умоляю!
– Пошел вон отсюда. – Лукан не сводил глаз с Отверженных, которые, достав оружие, занимали боевую позицию.
– Он наш, – прошипел один из Отверженных, его желтые глаза с ненавистью буравили Лукана, зрачки сузились в вертикальную щелку. С длинных острых клыков капала слюна – еще один отличительный признак отмеченных Кровожадностью.
Эта болезнь поражала вампиров и ставила под угрозу выживание Рода, подобно наркомании, охватившей человеческий род. Тонкую границу между небольшой порцией человеческой крови, необходимой для утоления голода, и передозировкой легко переступить. Одни вампиры добровольно и сознательно отпускали тормоза, другим недоставало опыта или внутренней дисциплины. Не в силах остановиться, вампиры заходили слишком далеко и со временем превращались в Отверженных. Четверо таких выродившихся ублюдков, рыча, показывали Лукану клыки.
Горя желанием испепелить их, Лукан скрестил мечи. Посыпались искры.
Человек, парализованный страхом, продолжал стоять, как идиот, поворачивая голову то в сторону приближавшихся Отверженных, то в сторону неподвижно замершего Лукана. «Такая глупость может стоить этому болвану жизни», – мелькнула мысль, но Лукан с холодным безразличием тут же выбросил ее из головы. Безопасность человека не его забота. Его долг – истреблять зарвавшихся кровососов.
Один из Отверженных вытер мокрый от слюны рот и прошипел:
– Убирайся прочь, гаденыш, дай нам поесть.
– Только не сегодня и не в моем городе! – прорычал Лукан.
