лу. Секретарь уже сидлъ противъ него и тоже перелистывалъ что то. Началась, очевидно, всмъ надовшая, привычная процедура: перекличка присяжныхъ, кого нтъ, отказъ нкоторыхъ изъ нихъ, выслушиваніе объ этомъ мннія прокурора, совщаніе членовъ суда, ршеніе, назначеніе штрафовъ или отпускъ отъ исполненія обязанностей. Потомъ завертываніе билетиковъ съ именами, вкладываніе ихъ въ вазу, выниманіе, прочитываніе и назначеніе настоящихъ и запасныхъ. Нехлюдовъ во все это время сидлъ неподвижно и ни о чемъ не думалъ, слушалъ, что говорили, и наблюдалъ подымавшихся, подходившихъ къ столу судей и возвращавшихся къ своимъ мстамъ присяжныхъ. Когда же вс замолчали и судьи совщались между собой, онъ наблюдалъ подсудимыхъ. Подсудимые были т самые, которыхъ провели по коридору: одинъ мущина и дв женщины. Мущина былъ рыжеватый невысокій человкъ съ выдающимися скулами и ввалившимися щеками, бритый и весь въ веснушкахъ. Онъ былъ очень взволнованъ, сердито оглядывался на одну из подсудимых и, нтъ-нтъ, что то какъ будто шепталъ про себя. Одна изъ подсудимыхъ, та, которая была въ арестантскомъ халат, сидла, склонивъ голову, такъ что весь низъ лица ея былъ закрытъ и видны были только красивый лобъ, окруженный вьющимися черными волосами, выбивавшимися изъ подъ платка, которымъ она была повязана, прямой носъ и очень черные красивые глаза, которые она изрдка только поднимала и тотчасъ же опускала. На желтомъ, нездоровомъ лиц было выраженіе усталости и равнодушія. Другая подсудимая, высокая худая женщина, въ своемъ розовомъ плать была некрасива, но поражала энергичнымъ выраженіемъ своего умнаго и ршительнаго, съ выдающимся подбородкомъ лица. Она сидла въ середин и казалось, что если было сдлано дло этими людьми, то дло сдлано ею. Она также сердито взглядывала на мущину и презрительно на женщину.
«Врно, дтоубійство», думалъ Нехлюдовъ, глядя на подсудимыхъ. И придумывалъ романъ, въ которомъ маленькая была мать, мущина – отецъ, а энергическая женщина – исполнительница. Его наблюденія были прерваны словомъ предсдателя, который предлагалъ присяжнымъ принять присягу. Вс встали и толпясь двинулись въ уголъ къ жирному священнику въ коричневой шелковой ряс съ золотымъ крестомъ на груди и еще какимъ то орденомъ. Присяга непріятно поразила Нехлюдова. Несмотря на то, что Нехлюдовъ не приписывалъ этому вншнему архаическому обряду никакой важности,>67 ему было совстно повторять, поднявъ руку, слова за старичкомъ священникомъ, который, очевидно, такъ привыкъ, что уже и не могъ думать о значеніи этого дла; совстно было креститься, одинъ за другимъ подходить въ аналою и цловать золоченый крестъ и Евангеліе. Непріятно поразило его особенно то, что посл присяги предсдатель въ своей рчи къ присяжнымъ объяснилъ имъ, чтобы они имли въ виду, что кром клятвопреступленія, которое они сдлаютъ, судя не по правд, они за это еще могутъ подвергнуться уголовному преслдованію. «Точно какъ будто наказаніе, которому подвергнется человкъ за клятвопреступленіе отъ Бога, нужно было подтвердить еще страхомъ наказанія отъ прокурора», подумалъ Нехлюдовъ. Посл рчи предсдателя, въ которой онъ длинно и скучно, запинаясь, внушалъ присяжнымъ то, что они не могли не знать, присяжные поднялись на ступени и сли на свои мста.
Дло началось. Неклюдовъ былъ въ самомъ серіозномъ настроеніи и слушалъ все съ болшимъ вниманіемъ.
