– Ну что, хватит, подруга поститься, – гася улыбку и сморкаясь в платок, предложила Валентина. – Ухажёр вроде слинял, доставать?
– Конечно! Где наша не пропадала, доставай водочку…
И обе, не сговариваясь, расплющив носы, высунув языки и оттопырив уши, приникли к стеклу,
– Бе-ееее…
– Коз-зёл!
Встреча с… будущим
Не задерживаясь, автобус закрыл двери и мягко тронул с места. В одном из окон мелькнули «кривые», дразнящие лица блондинок. Тимофеев их не видел, вновь поочередно обнимал стариков.
– Дядь Серёжа, дядь Веня, как я рад вас видеть, как рад! Спасибо, что вы бодрые такие, крепкие, что помните, что встретили!
– Да ладно, чего нас хвалить, да благодарить… – пряча глаза, отмахнулся дядя Серёжа. – Мы ж закалённые. Мы ж сибиряки! Всё помним, и всех помним, и тебя, конечно! Ты же у нас первый такой! Гордимся.
Дядя Веня так же не броско одет, а по сути, просто, по-стариковски, как и его товарищ дядя Серёжа, похлопывал гостя по спине:
– Ты вот, приехал, не забыл, уже хорошо, значит, мы живы ещё. И долго, значит, ещё будем, как говорится, в памяти народной, гха-гхымм… А это узнаёшь, кто с нами, нет?
Евгений и деды повернулись к зардевшейся девушке. Дядя Серёжа с улыбкой махнул на гостя рукой:
– Да где он её узнать может, она же тогда… Малявка. Сколько ж ей тогда было-то?
Дядя Веня удивился.
– Чего сколько, чего? Она в пятый или шестой класс уже тогда ходила. Я помню.
Заметно стесняясь, девушка с улыбкой поправила:
– В четвёртый.
Тимофеев во все глаза смотрел, напрягал память, старался вспомнить девушку, но не мог. Отметил одно: милое лицо, стройную фигуру, тонкие руки, улыбку и голос – нежный-нежный, с мягкими обертонами.
– Ну, я и говорю в четвёртый. – Прокашлялся дядя Веня.
Прерывая возникшую неловкость, девушка напомнила.
– Я Вера, дяди Серёжина внучка, я вас помню. Вы тогда у дедушки в оркестре на трубе учились играть. А дядя Веня вас нотной грамоте учил.
Дядя Веня подтвердил:
– Я же говорю, помнить должен. Она же у нас нотные партии на стульях раскладывала. Всегда строго по инструментам. Без ошибки. Мы ещё удивлялись. Помнишь? Малявка была, а не путала. А сейчас… О! Красавица!
Вера покраснела, потупилась. «Как идёт ей эта улыбка, – подумал Евгений. – Действительно красавица. Даже более чем».
– Ну ладно вам, дядь Веня, приукрашивать… – отмахнулась девушка.
– Правильно, не смущай, дед, внучку, они разберутся, – обнимая гостя за плечи, дядя Серёжа указал рукой. – Ну что, пошли, гость дорогой, заждались тебя.
– Только сначала к нам в оркестр, – всё ещё внимательно глядя на девушку, на неё очень хотелось смотреть, не отпускать взглядом, предложил Евгений.
– Так у нас его уже нету. – Развёл руками старый музыкант.
– Как?! Как это нету, что с ним? Распались? – останавливаясь, воскликнул Евгений.
– Да нет, не распались, – вздохнул другой старик. – Как мы распасться можем, нет. У нас помещение забрали и…
– И все инструменты конфисковали, – закончил фразу дядя Веня. – Как коммунисты у врагов народа.
– А клуб? – ахнул Тимофеев. – Клуб… Что с ним?
– А ничего с ним, – так же расстроено пожал плечами дядя Веня. – Как был, так и стоит. Только он теперь частный и казино в нём, а мы…
Вера пояснила.
– Их в кладовку выселили, а инструменты за неуплату аренды забрали. – В голосе слышались слезинки, глаза сверкали.
Тимофеев поверить не мог, не понимал, переводил взгляд с одного старика на другого.
– Как это конфисковали, не может быть, кто, когда?
