Получается, что ладони привязаны друг к другу таким образом, что и дураку понятно – самостоятельно этого сделать нельзя!
Осознав, что связаны не только руки, но и ноги, Сева понял, почему же так трудно вставать с постели. Он оказался ещё и привязан к кровати широкой оранжевой лентой с бантом посередине. Как подарочная коробка леденцов монпансье, крест на крест перевязанная и красивая.
А на кровати много фантиков от конфет «Радий» и бант.
Он улыбнулся.
– Наверно, было весело, – прошипел Сева, но вспомнил, что воняет, и перестал улыбаться.
На часах было 88—88, когда ему удалось полностью освободиться и распахнуть окно, чтобы хоть немного проветрить в комнате. Часы зависли. Видимо, Сева тоже вчера неплохо завис.
В дверь кто-то пизднул с ноги. А потом ещё раз и ещё. Но Сева не слышал и этого, потому что его внимание привлекла вода. Тёплая. Она ласково плескалась под его ногами, и в ней плавали пустые банки от энергетиков и мусор из предыдущего рассказа.
Послышался странный и очень слабый шум, доносящийся из коридора, а затем оттуда в комнату ворвалась волна, ударилась о стену и разбилась вдребезги… В слюни. Эффектно.
Сева вынул из ушей беруши и сразу стало так громко, что он зажмурился от ужасной какофонии и зажал уши ладонями.
Постепенно он адаптировался к шуму. Но ошибся. Это был не шум, а тишина, и в руках он держал не беруши, а тампоны. Наверно? «тампакс». Он в них не разбирался.
Он опять улыбнулся.
– Господин Даль! – послышался нежный женский голосок из коридора. – Вы дома?
– Меня нет, и тампонов у меня ваших тоже нет, и вас тоже нет. Вы глюк! – зашипел Сева и удивился, насколько громким был его шёпот и быстрой реакция. Но его явно услышали.
Загадочная незнакомка, судя по волнам, бегущим из коридора, плыла по направлению к комнате. А значит, и к Севе. А он, в свою очередь, стоял голышом в тёплой воде по щиколотку перед открытым окном на первом этаже днём и держал в руках два тампона. И у него сейчас никак не получалось стать прозрачным, хотя он очень сильно старался.
Поэтому пришлось схватить халат из чёрного бархата, висевший на гвозде, висевшем в воздухе, надеть его, обмотать вокруг шеи красное полотенце, засунуть оба тампона в карманы, закрыть окно, закрыть металлические жалюзи на окнах, задернуть темные драповые шторы и зажечь все 33 свечи в подсвечнике на столе.
Он сделал это за несколько секунд и понял, что не имеет ни малейшего понятия, что же делать с водой, мусорным баком и вонью.
Из темного коридора в комнату вплыла невиданной красы девушка. В резиновых сапогах выше колена. В непромокаемом плаще с капюшоном. И с большой операторской сумкой через плечо. На дворе стоял месяц август. Было тепло.
– Здравствуйте, господин Даль, – сказала девушка, подплыла к Севе и протянула ему руку.
Сева опешил, но, быстро ретировавшись, припав на одно колено, взял протянутую ладонь за кончики пальцев и с крайней степенью импрессии поцеловал её.
– О, прекрасная незнакомка! Разрешите мне, человеку творческой национальности, поинтересоваться, чем я обязан вашему визиту, и могу ли я вам покорно сослужить? – а про себя он подумал: «О-го-го, какие сиськи!»
– Мы с вами вчера виделись на вечеринке у президента банка «Суматра-Инвест», я хотела взять у вас интервью для журнала «Stuff», но вы были так сильно заняты, что написали на листочке что-то, смяли его и бросили мне в лицо. Вот он, – и она протянула Севе скомканный листок бумаги.
