Без сомнения, дверь на первый этаж была отворена. Но никто не мог сказать наверняка, случайно или преднамеренно. Альдреду чудилось, будто ключник притаился за косяком.
Откроет – и тот как выскочит, как придушит…
Паранойя не могла не обойти Флэя стороной в непроглядном мраке и гробовой тишине. Альдред, поймав себя на мысли, что сходит с ума, разозлился. Он ощутил нездоровый азарт и бросил вызов судьбе, занеся потрошитель за спину для удара.
В следующий миг дверь мягко отворилась под давлением его ладони.
На пороге Альдред стоял с мгновение. Но косматое чудовище так и не выскочило ему навстречу. Не сказать, что Киафа это сильно расстроило. Скорее, подожгло пятки.
Флэю начинали надоедать обоюдные прятки с ключником. Ему хотелось поскорее разделаться с ним. Так или иначе. Хотя, быть может, именно этого сторож и добивался.
С тех пор, как он и смотритель встретились взглядами, их поведение напоминало кошки-мышки. Вот только участники игры будто бы не определились до сих пор, кто есть кто, и потому из момента в момент менялись ролями.
Отнюдь.
Уж для кого-кого, а для смотрителя всё стало ясно уже тогда, когда на частную территорию пробрался чужак.
«Да покажись, чтоб тебя!» – чуть ли не умолял Киаф, шаря глазами в темноте.
Его нервы сдавали бесповоротно. Становилось очевидно: ключник заманивал незваного гостя в ловушку, словно паук – зазевавшуюся муху. И могло статься так, что жертва не узрит охотника вплоть до тех пор, пока зубья капкана не сомкнутся на кости.
Ситуация обстояла настолько сложно, неоднозначно и замысловато, что Альдреду всё происходящее напоминало игры больного разума. Ещё бы понять, чьего – сторожа или его.
Очутился на герцогской кухне, где дотлевал очаг и стыл недоеденный мясной ужин бородача. Мясо пахло странно – смутно знакомо. Не баран, не козёл, не олень и не лось. Что-то среднее.
Впрочем, Флэй особо над тем не задумался. А зря.
Альдред представил себе, как прочёсывает комнату за комнатой. Как находит что угодно, только не смотрителя имения.
Киаф точно вымотается. Может, даже убедит себя, будто в имении больше никого нет, раз по его душу не явились. А между тем смотритель досконально изучит его и нанесёт удар в момент, когда нарушитель будет ждать этого меньше всего.
У него в голове не укладывалось, как у сторожа хватает вообще терпения позволить незваному гостю хозяйничать в доме господина Барбина.
Зачем? Ради чего? Кто бы знал…
Образ тем страшнее, чем скуднее известен, и тем большим количеством мифов он обрастает. Как ни крути, ясно одно:
«Если это какая-то дурацкая игра, это он мне навязывает свои правила. И до сих пор я ему потакаю. Верховодит мной, как хочет. Я застал его врасплох – это точно. С этого всё и началось.
Герцогская семья никого не допустит в свои владения без приглашения. Я угроза. Вот, почему он не спешит идти на контакт, хоть как-то высунуть нос. Не знает, насколько я опасен. Размышляет, что я здесь забыл.
Ждёт, изучает. Как и я его. Он догадывается об этом. Он хочет, чтобы я осторожничал. Ему нужен удобный момент – и он ударит.
Не стоит идти у него на поводу. Тогда…»
Разумеется, от небожителя Альдреду не перепало никоего вменяемого дара пока – чего и говорить о телепатии. Он не мог залезть в голову ключника и действовал наобум.
А Сокофон всё также молчал, с интересом наблюдая, как сходит с ума потомок. Бога в некоторой степени даже забавляло это зрелище. Ну и зачем вмешиваться?
