У Пашкиного подъезда его встретили «скорая», менты и небольшая толпа соседей. Люди молчали, только женщины тихо всхлипывали. Санёк вышел из машины и подошёл к одной из них.
– Что тут у вас?
Женщина посмотрела красными от слез глазами. Санёк узнал её – Пашкина соседка из квартиры напротив. Богатая старая хрычовка, как они называли её между собой, владелица сети бутиков, но как её зовут на самом деле – Санёк не знал.
– Ты, кажется, Пашин приятель? – женщина промокнула глаза платочком.
Санёк сглотнул, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой. Мля, неужто их вычислили?! Вот мля! Знал же, что добром это всё не кончится! А всё Пашка, сука, скучно ему было простых шлюх трахать! Вот и получил острых впечатлений…
– Почти, – он нервно улыбнулся. – Учимся вместе…
– Нет больше дружка твоего, – женщина поджала губу, ничуть не веря в «учёбу». – Умер.
– К-как умер? – Санёк растеряно заморгал. – Когда?!
– Час назад, – женщина снова промокнула глаза. – Лифт оборвался, и его… господи… – она всхлипнула, не убирая платка от глаз. – Пополам его…
Санёк, больше не слушая её причитаний, медленно отошёл к машине.
У него был шок.
Пашка… Умер… Лифтом пополам…
Санёк нервно содрогнулся и закурил. Он не жалел приятеля, но на душе было как-то нехорошо.
Затушив сигарету, Санёк сел в машину и повернул ключ зажигания. Мотор заурчал, замки на дверях вдруг сами защёлкнулись, а в зеркале салона отразилось бледное и злое лицо вчерашней «муклы».
– Теперь твоя очередь кончать, ка-азёл.
Напуганный и разом всё понявший Санёк не успел ничего ответить, как машина сама по себе рванула с места.
– Гаянэ, тебя хочет видеть матушка.
Голос одной из послушниц за спиной заставил девушку вздрогнуть и обернуться.
– Иду.
Послушница, вся сплошь в чёрном, коротко поклонилась и ушла.
Гаянэ в последний раз бросила взгляд на суровые вершины гор, уже начавшие покрываться осенним снегом, где особенной красотой выделялся Казбек.
Галерея монастыря, прилепившегося к отвесному склону Джуты, нависала над глубоким ущельем, по дну которого, в темноте, гремел один из притоков великого Терека.
Несмотря на холодный пронизывающий ветер с гор, она всё чаще приходила сюда и смотрела в мрачную глубину ущелья, слушая далёкий рокот ледяных вод.
Гаянэ спустилась по каменной лестнице внутрь монастыря и по каменному коридору направилась в келью настоятельницы, высеченную прямо в склоне горы. Попадавшиеся ей навстречу монахини и послушницы вежливо склоняли головы в поклонах. Гаянэ кивала им и спешила дальше. Хотя настоятельница в последнее время и благоволила ей, но гневить матушку не стоило. Остановившись перед низкой дверью кельи, Гаянэ тихо постучала.
– Входи, дитя.
Гаянэ открыла деревянную дверь и вошла в скромную келью настоятельницы.
– Благослови, матушка.
Девушка опустилась на колени, не забыв осенить себя распятием на божественный лик в углу, перед которым горела лампада.
– Бог с тобой, дитя, – настоятельница осенила её крестом и протянула руку для поцелуя.
Гаянэ слегка коснулась губами сухой пергаментной кожи, старясь сдержать внутреннюю дрожь: в последнее время ей были неприятны намёки настоятельницы, которая явно чего-то от неё ожидала. И всё чаще Гаянэ замечала, как косятся на неё монахини и как шепчутся за спиной послушницы.
Но сегодня что-то в отношении к ней настоятельницы изменилось.
– Сядь, дитя, – настоятельница указала на лавку рядом с собой. Гаянэ послушно поднялась с колен и села рядом.
