– Нет. Ей будет трудно. Она слишком логически мыслит.
– Ниалл тоже мечется. Ему страшно хочется уметь становиться невидимым, как мой дядя и Киеран, но, кажется, это совсем не его сфера деятельности. Он так хотел, чтобы церемонию Дарения провел для него отец, наверное, думал, что это усилит его Дар. Но я сказала ему, что это не поможет. Киеран ведь выпил кровь мамы, а не папы. Мне кажется, что Дар связан с личностью самого человека: он либо есть, либо его нет в нем с самого начала, а магия Дарения лишь позволяет ему осуществиться, выйти наружу. Ниалл всегда слишком на виду, чтобы овладеть даром невидимости.
– Да, я тоже так думаю. Джессика всегда умела притворяться. И мастерски врала. Так что ее Дар вполне соответствует ее натуре. Но кровь ей дала бабушка, а у нее в родне нет никого с таким даром.
– Наверное, у меня будут зелья, тот же Дар, что и у мамы.
– У моей бабушки тоже зелья. Она училась, но у нее еще есть чутье. Наверное, поэтому у нее так хорошо получается. Ты будешь как она. У нее сильный Дар.
– Вряд ли у меня будет сильный Дар. Скорее я буду как моя мать.
Анна-Лиза редко ошибается, но тут она попала точно в цель. Я беру ее руку и целую.
– Нет, у тебя будет сильный Дар.
Анна-Лиза слегка краснеет.
– Интересно, а что будет у тебя? Иногда ты кажешься диким и безумным, и тогда я думаю, что ты будешь таким, как твой отец. Но ты можешь быть добрым и нежным, и тогда я уже не так уверена… может, ты будешь похож на свою мать. Но у тебя это будут точно не зелья.
Мы продолжаем встречаться раз в неделю весь учебный год, всю зиму, весну и начало лета. Мы осторожны: проводим вместе совсем немного времени и меняем дни. В каникулы мы не видимся.
Я глажу волосы Анны-Лизы, смотрю, как они текут у меня меж пальцев. А она разглядывает кожу у меня на руке, разглаживает ее кончиками пальцев. Она говорит, что по линиям на моей ладони она может прочитать мое будущее.
Она говорит:
– Ты будешь сильным колдуном.
– Да? И насколько сильным?
– Исключительно сильным. – Она опять гладит мою руку. – Да, это ясно. Я вижу это вот по этим линиям. У тебя будет очень необычный Дар. Мало кто таким обладает. Ты сможешь превращаться в животных.
– Звучит здорово. – Я отбрасываю ее волосы со лба, отпускаю их и смотрю, как они струятся.
– Но только в насекомых.
– Насекомых? – Я оставляю ее волосы в покое.
– Ты будешь превращаться только в насекомых. Особенно хорошо в навозных жуков.
Я фыркаю.
Она продолжает разглаживать мою ладонь.
– Ты неистово полюбишь одного человека.
– Точно человека, а не навозного жука?
– Человека. И этот человек будет любить тебя всегда, даже когда ты будешь навозным жуком.
– А какой он, этот человек?
– Этого я не вижу… на этом месте как раз прилип кусочек грязи.
И я глажу ее по щеке тыльной стороной пальцев. Она сидит тихо и позволяет мне прикасаться к ней. Мои пальцы скользят по ее щекам, гладят ее вокруг рта, по подбородку, спускаются вдоль шеи и снова возвращаются по щекам ко лбу, а оттуда один палец медленно соскальзывает вдоль ее носа через кончик к губам и там замирает. И тогда она целует его. Раз. Другой. А я наклоняюсь к ней и убираю палец лишь тогда, когда его место занимают мои губы.
И тут мы прижимаемся друг к другу, и мои губы, руки, моя грудь, бедра, все, что во мне есть, стремится ей навстречу.
Я не вынесу, если придется отнять губы от ее кожи.
Кажется, что прошло всего несколько минут, но, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, темнеет.
