Полуночный охотник - страница 13

Кайя, переодетая во все сухое, слушала хозяйку, изо всех сил борясь со сном. Живот изнутри приятно грела густая рыбная похлебка. «Ложись, отдыхай!» – так и уговаривали теплые шкуры, наваленные на помост слева от очага. Но Кайя не поддавалась дремоте. То, что рассказывала Сельга, было очень важно. Необходимо знать, с кем имеешь дело, и понимать, как поступить дальше.

– Прошло время, и нойда с учеником вернулись. Мы не узнали мальчишку. Ему было уже шестнадцать. Его глаза изменили цвет – они стали бледно-голубыми, как древний лед. И нрав у него совсем поменялся. Сколько в нем стало высокомерия, сколько гордости! Страх он, кажется, и вовсе утратил. «Вот что делает с людьми шаманское превращение», – думала я, глядя на него. И робела подойти… Я была его младшей сестрой, – пояснила Сельга в ответ на недоумевающий взгляд Кайи.

– Да, мы все помним его, – подтвердил худой старик. – Все, кроме наших детей. Много лет прошло с тех пор… Но те дни врезались в память, как писанки на прибрежных камнях. Помнишь, Сельга, какой праздник закатил твой отец, Шуур-Лахтак? Все мы простодушно радовались возвращению его сына. «Теперь у нас будет новый, сильный нойда!» – шептались старшие. А голубоглазый мальчишка сидел по правую руку вождя, надменно выпрямив спину, с таким видом, словно уже стал величайшим из шаманов. Вот поэтому-то боги и приметили его… И с самого Нижнего моря приплыла к нам в залив великая Бабушка-Рыба. Ее появление напугало племя Лахтака. И знаешь, что предложил этот нойда-недоучка? Поохотиться на нее! Какое помрачение нашло на нас, что мы согласились?

– Убийца Бабушки! – сорвалось вдруг с губ Кайи, прежде чем она успела осмыслить свои слова. – Неужели…

– Да, его так потом прозвали, – криво усмехнулась Сельга. – А имени у него и вовсе нет. Он не успел пройти обряд наречения взрослого имени и остался безымянным.

– Безымянный нойда, – прошептала Кайя прозвище знаменитого чародея. – Так это… твой брат?!

Лицо женщины стало строже.

– У меня нет брата, – отрезала она. – Племя изгнало его, надеясь отвести от себя проклятие. Но, увы, нам это не помогло. Преступление оказалось слишком ужасным…

За спиной Сельги послышался приглушенный шепот родичей:

– Гнев богов был велик!

– Убитая Бабушка-Рыба сама наверняка была богиней или ее родственницей…

– Все лахтаки разом покинули наш залив…

Сельга подняла руку, призывая своих людей к тишине.

– Все так и было. В тот день вершина Белой Вараки, нашей священной горы, навсегда окуталась облаками. Больше мы не видели ее сияющей белизны. И тогда мы поняли, что оскорбили богов. Злодеяние нашего сородича не прощено, отвечать придется всем. Даже духи-хранители отвернулись от нас. Мы остались одни в пустом мире…

– Сперва ушла вся рыба из залива, – мрачно заговорил старик. – А когда наши мужчины вышли на большой лов в дальнее море, появилась стая косаток. Обратно наши охотники не вернулись…

– Но ведь косатки не едят людей, – заметила Кайя.

– Да, они просто перевернули и потопили все лодки, – кивнул старик. – После этого удача отвернулась от племени. Земля перестала родить, улетели птицы, дикие олени ушли. Не стало ни дичи, ни ягод, ни даже грибов. Люди терялись в сопках, тонули в болотах, болели, слабели, умирали…

– Мы хотели уйти с опустевшего берега, – глухим голосом заговорила Сельга, – поискать удачи в чужих краях, но не могли. Зимой нас не пускали бури и снегопады, а летом встречали копьями и стрелами соседи. И духи голода начали подбираться к нам, похищая то одного, то другого… Сперва стариков, потом малых детей… И мы поняли, что боги оставили нам всего один путь – на север. Дождавшись, когда утихнет снежная буря, мы запрягли в сани собак и вышли на полночь. Мы шли день за днем; кто-то замерзал под пронизывающим ветром, кто-то терялся в пурге… Кто-то утрачивал последние силы и молча ложился в снег… Нас мало осталось, как видишь. Здоровые женщины, подростки, несколько стариков покрепче… Мы просто шли и шли, и лютый ветер хлестал нас в спины, будто подгоняя. И вот однажды пришли сюда, на этот берег. Здесь ветер наконец затих.