– Ну, прям-таки, – не обращая внимания на недовольство сына, продолжала родительница.
Одиннадцатиклассник отправился на кухню.
– Ну что, малец, готов отправиться во взрослую жизнь? – шутливо произнес отец.
– Да, конечно, – с равнодушием произнес Павел, садясь за стол и подвигая к себе тарелку с блинами.
– Какие уж там экзамены ты сдаешь, напомни? – наигранно спросил папа.
– Русский, математику, биологию и химию, – механически произнес школьник.
– А, ну да, ты же у нас в медицинский собрался, – проговорил отец, хватая с тарелки жирный и промасленный блин. – А на кого конкретно решил уже?
– Сначала пойду на лечебное дело, а дальше хотел учиться на патологоанатома.
– С трупами возиться собрался? Не, это не дело. Иди лучше на венеролога, больше в жизни пригодится, – сказал и засмеялся во весь голос родитель.
Паша лишь слегка улыбнулся.
– Ты мне, кстати, вот что скажи, ты с девушками уже… ну это… было?
Этот вопрос давно сидел в печенках у Паши. Практически каждый месяц после наступления четырнадцатилетия этот вопрос задавался ему. Он уже устал отшучиваться от так надоевшей ему темы, поэтому решил просто проигнорировать сказанное, молча поедая блины.
– Эх, ты! Я в твои-то годы стольких девок перепялил… – начал отец.
– Кого ты там пялил? – с недоумением на кухню зашла мать с огромными бигуди на голове.
– Ой, Свет, иди свои дела делай, я тут парня жизни учу.
– Учит он! – с укором в глазах сказала мама, а потом обратилась к сыну. – Я тебе там костюм погладила, он на кресле лежит.
– Отлично, – проговорил Паша и ринулся умывальнику. – Я сейчас как раз и пойду.
– Так ты же сказал, что еще рано.
– Ну, пока дойду, пока чего. Не зря же вставал, – с приподнятым настроением сказал Паша.
Он забежал в комнату, быстро надел костюм с рубашкой на выпуск и пошел в школу.
Солнце пекло так сильно, что со лба Павла прямо за воротник рубашки катились коварные капли пота. Выпускник решил снять свой пиджак и ускорить шаг. Маршрут его был проложен через заднюю часть школы, в которой находилась деревянная пристройка, по совместительству – столовая. Павел был далеко не пай-мальчиком и часто попадал в кабинет директора за свое безответственное поведение. В кабинете каждый месяц появлялось что-то новое: то диванчик, то кожаное кресло, то плазма размером со школьную доску. Выпускника всегда удивлял столь богатый кабинет директора, тогда как сама школа походила на какое-то полуразрушенное здание из Чернобыля.
Подойдя к деревянной пристройке, Паша увидел рабочих, которые ставили на окна белые, с ржавчиной в некоторых местах, железные решетки. Директор объяснял такое решение тем, что семиклассники воруют еду, хотя все прекрасно понимают: пищу забирают сами повара. Их нельзя осуждать – им платят копейки, если платят вообще. Был даже случай, когда зарплату им не платили два месяца подряд, после чего все поголовно начали увольняться. Они уходили и снова возвращались, потому что с их образованием дальше школьной столовки пробиться было некуда, а в других школах вакантных мест не было.
Паша остановился и стал наблюдать за работниками. Из пристройки вышла женщина. Это была тетя Зина, считавшаяся главной по столовой. Ее знали в школе все – от учеников до преподавателей. Самая добрая женщина в мире, всегда вежливая, улыбчивая, добрая, никогда не откажет в добавке. Тетя Зина знала многих школьников, так как всех провинившихся отправляли к ней отбывать наказание: мыть посуду или полы. А провинившихся в этой школе было много. Но тетя Зина всегда всех отпускала, жалела их. Увидев Пашу, она его окликнула:
