– Как одни, Ники? – спросила спокойным голосом сидевшая в кресле Александра Федоровна. – А наш «Сердечный союз»?
– Вот-вот, «сердечный». Где она, сердечность? Молчат, суки.
– Не ругайся, Ники. Германия все-таки решилась воевать на два фронта?
– Где ты видишь второй фронт?
– Успокойся. Как говорят русские, утро вечера мудренее. Увидишь, завтра Франция получит такую же ноту.
– А Англия?
– Все зависит от того, как пойдут немцы на Францию: если через Бельгию, то Англия вступит в войну.
– Но Бельгия нейтральная страна. И Германия будет драться с Францией в первую очередь за Эльзас и Лотарингию.
– Это, Ники, так считают французы и твои бездарные генералы в Генеральном штабе. А я знаю немцев лучше вас всех. Немцам наплевать на чей-то там нейтралитет, – для них Германия превыше всего!
– Что ты предлагаешь, Алиса? – Император с любовью называл свою жену, Александру Федоровну, этим уменьшительным ласковым именем, хотя она по рождению именовалась Викторией Алисой – в честь своей бабки королевы Великобритании Виктории. А она его с такой же любовью называла уменьшительным от Николая – Ники.
– Ничего не делать. Ты вчера назначил Верховным главнокомандующим своего дядю, Николая Николаевича, – вот пусть он и командует. Ники, прошу тебя, ни в коем случае не лезь в командующие, как бы и кто бы тебя ни уговаривал.
– И тогда все лавры от победы над Германией достанутся дяде!
– Победу еще надо завоевать! Это не Турция, это даже не Япония с ее флотом, это Германия.
– Какая ты, Алиса все-таки умная.
– Я не умная, я разумная – а это две большие разницы. Кстати, из Зимнего нам надо переехать в Царское Село.
– Зачем?
– А в Зимнем развернем госпиталь для раненых; пусть твои верноподданные знают, что ты ради победы готов на все.
– Какие раненые, Алиса? Три-четыре месяца – и война закончится.
– Я не уверена, что так будет. Японцев мы тоже хотели шапками закидать. Всегда помни Цусиму, Николай.
– Ты, как всегда, права. Пойду поговорю с мамой.
– О чем, Ники, ты с ней хочешь говорить? О войне? Так ей-то какое дело? Покойный батюшка твой, Александр Александрович, ни одной войны не провел – все отдыхал в Финляндии на рыбалке.
– Как ты можешь так говорить, Алиса? Он был счастливый человек. А у меня уже вторая война. Я боюсь, я очень боюсь этой войны!
– Что ты все боишься? Бояться надо Бога, а более никого. Ты же царь!
– Знаешь, Алиса, после рождения Алексея я стал бояться. Не как государь, как отец. И откуда эта болезнь в нашем роду? Боткин говорит, что она передается по наследству по материнской линии и что это передалось от твоей бабки Виктории.
– И ты в это веришь? Это все твоя мать так говорит, она со дня нашего знакомства против меня. Ты же знаешь: она, да и отец твой покойный были против нашей свадьбы. Они же хотели тебя женить на этой лягушатнице, дочке графа Парижского. Сейчас ты был бы зятем Луи-Филиппа. Может, жалеешь?
– Прекрати, Алиса. Ты же знаешь: для меня нет ничего дороже тебя и наших детей. Я готов отказаться от престола ради вас.
– Знаю-знаю, Ники. Я тебя тоже люблю. Но врагов у нашей любви всегда предостаточно… И меня очень беспокоит Алексей. Ему все хуже и хуже. Я дни и ночи обращаюсь к помощи Всевышнего, но все тщетно. Надо вернуть в столицу старца Григория.
– Ни в коем случае! Этот мужик погубит нас. Против меня восстанет Государственный совет.
– Наплевать на твой совет. Тебе что, не дорога жизнь твоего сына, наследника престола?
