Глеба Смирнитского наградили заимствованным у поляков еще императором Николаем I самым польским орденом – орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами. Михаил Тухачевский получил Анну 4-й степени и стал героем в Семеновском полку – у него, единственного из всех молодых офицеров, появилась уникальная награда – шашка с эфесом, украшенным орденским крестом и красным темляком. «Клюква» бросалась в глаза сразу, издалека и вызывала дикую зависть у всех, кто ее видел, да еще и сам Тухачевский, с подвязанной черной косынкой раненой правой рукой, старательно придерживал шашку при ходьбе, чтобы было видно и темляк, и крест, а если приглядеться, то и надпись «За храбрость». Про его бесстрашие говорили с восхищением во всех ротах, и это восхищение с присказками перекатывалось в другие полки.
От лечения в госпитале Тухачевский отказался.
Вручал награды командир полка Иван Севастьянович фон Эттер – Тухачевскому и Смирнитскому с какой-то особой нескрываемой радостью:
– Вы, господа подпоручики, с первого дня своего появления в полку как-то сразу мне понравились. Я верю в ваше большое будущее. И уж больно вы прыткий, подпоручик Тухачевский. Так пойдет – быть вам вскоре генералом! Нам всем на удивление. Благодарю вас обоих за такую примерную службу его величеству!
Молодые офицеры в парадных мундирах лейб-гвардии Семеновского полка, смущенные, красивые, вытянулись и поблагодарили его превосходительство, а потом пошли тратить полученные за ордена деньги – почти все и потратили на шампанское для своих боевых товарищей. На армию действующий с первого дня войны сухой закон не распространялся. Начальство на пьянку в полку закрыло глаза; в других полках тоже пили, но водку и не чокаясь – поминали погибших.
Батальон предложено было отвести на отдых, но нижние и офицерские чины возмутились – весь остальной полк бросали в Галицию, где Генеральный штаб захотел отомстить австрийцам за свое поражение немцам в Восточной Пруссии, – а их в тыл?
Данин обратился к командиру полка фон Эттеру и стал громко возмущаться в его кабинете – знал, что его превосходительство любит музыку и не переносит шума, – и добился, чтобы отдых отложили. Батальон спешно помылся, постирался, перевязался, кто смог, чтобы в госпиталь не идти, раны от начальства и медиков скрыл и, выпив по чарке водки, в бой – шампанское в сторону, пошел догонять свой полк в Галицию, к местечку Таранавки…
Архип Ферапонтов, излечившийся от непонятной болезни живота, старательно угождал Тухачевскому: «Что изволите, ваше благородие? Все будет исполнено, ваше благородие…» Боялся, что в бой пошлют или из армии выкинут?!
Еще не наступило время, когда из армии солдаты побежали толпами.
Только-только назначенный командующим 4-й армией генерал-лейтенант Алексей Ермолаевич Эверт был военным с ранней юности. Окончив Московский кадетский корпус и московское же Александровское военное училище, всю жизнь служил в армии. Вырос от подпоручика до генерала, воевал и отличился храбростью в русско-японскую. Вот и в Галиции, командуя с августа 14-го уже армией, за спины других не прятался, старался быть вместе со своим штабом ближе к полкам, переходящим границу с Австро-Венгрией. Но когда пришел приказ о присоединении к его армии лейб-гвардии Семеновского полка, не особо и обрадовался – императорский полк, элита, не дай-то бог положить в бою – погоны вырвут с корнем. И оставил полк в тылу, подальше, как считал, от передовой, от боя.
