– Мне вот просто интересно: а тебе откуда знать? – не выдерживает Сияние с натянутой улыбкой… – Откуда такая осведомленность? – не слишком весело ухмыляется «предмет обсуждения». – кто такое болтает?
– Ну… Ребята секьюрити рассказывали, как ты для них с девушками знакомишься. И не только. И как Лёшка этому не рад.
– Вот олени. – кратко резюмирует пострадавший сам себе, и возвращается вниманием к провокаторше:
– Мы не будем говорить об этом здесь. – украдкой озирается и твердо чеканит сам «цель». В нем хочется разыскать сердитость, обиду… Но тон его смахивает скорей на нравоучительный.
Ну вот. Она нашла грань.
– Ну… ты же не стесняешься. – уличает она, посвященная. Ей так нравится играть в эту взрослость взаймы!
Парень даже не думает теряться.
– Аэропорт – не то место, где допустимо обсуждать ориентации. Во-первых, неуместно: никому не интересно…
А вот не факт!
– …во-вторых, неэтично. Все-таки это личное. В публичном пространстве. В третьих – противозаконно. Любые неосторожные слова в нашей стране можно толковать как пропаганду. Кому нужны эти траблы, верно? Ни тебе, ни мне. Ни им… – ловчит он, оставляя несказанным: это никогда не касается 1го человека… – Так что эту тему мы закрыли.
Звучит как «ЗНАТЬ – НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ГОВОРИТЬ», и прикопаться не к чему. Ни да, ни нет.
Все стихает. Голос Виолетты. Вспышка внушительной решительности на безмятежном лице «Сияния», будто сошедшего со страниц «маленького принца».
Виолетта даже уходит к ларьку за водой и орешками. Не по своей воле, разумеется.
Володя в ярости. Он никогда б не обратился к этому вот. «Э-пид-ему…» Добровольно.
…если б воздух из рОта не полетел быстрее слов. Он не мастер сэлфи, конечно, или изящных разговоров, но как-то живет с этим. Все свои законные 43 года.
– Да она… Она!!! Совсем ах… еп.. границы потеряла. – огрызается он. Не факт что на дочку. Нет, он не думал извиняться за её поведение перед этим… Просто сам в шоке.
Что попал в такое… Окружение. В такую блокаду… неограниченных разговорчиков.
– Та все. – невозмутимо пожимает плечами ВидЕние. И с усмешкой обещает: – Воспитал.
Он кивает на девочку, которая мчится обратно с угощениями наперевес.
– Ее воспитаешь!! Она совсем за этим ртом своим уследить не может!
Или извиняется? Перед кем?
– Меня она послушает. – спокойно закрепляет, устанавливает иерархию пришелец. И вдруг становится ясно, что иное – исключено.
Виолетта Возвращается, неловко мнется, явно сознавая свою промашку и мечтая исправить ситуацию, проверить, не нарушена ли степень доверия, открыт ли ей по-прежнему доступ.
– А у тебя есть любимая Лёшкина песня?
– Которую танцевать? Или которую слушать? – в легкую отзывается он.
– Ну… оба варианта!
– Ну которую танцевать – ты сама знаешь. А которую слушать.
И тут он всех удивляет:
это не просто не самая известная песня исполнителя, это поэтический кавер давно забытых времен. Задумчивая, с ноткой драмы, глубоким почти сакральным текстом…
– Мы как раз уходим за кулисы, подышать. И меня прямм уносит от нее.
Ну вроде, у Мальвинки – отлегло. Все забыто, и в ее адрес – вновь безмятежное расположение. Создание неотразимо угощается мороженком из ее рук,
и исчезает в сторонку. Там они с факиром появлений Лёшкой перекидываются парой фраз. В шумном помещении они тихонько клонятся друг к другу, ведь вокруг так много посторонних.
Просто плохо слышно. Поэтому. Наверно.
Виолетта облизывает палочку, с которой кормила только что приятеля.
