– Буду, обещаю.
– Ты пойдёшь в лес? – спросил Себастьян – он каждый день спрашивает.
Я даю ему всё тот же ответ:
– Да. – Я умолкаю, уже зная, что он скажет теперь. – И думаю, сегодня мне лучше пойти одной.
Себастьян хороший, но я иду туда, чтобы услышать тишину. Если я возьму его с собой, то ничего не получится.
Себастьян и Джемма были очень добры, когда разрешили пожить у них, но это не совсем мои люди. Оттого, что я слышу их мысли, мне не легче. Может, кому-то кажется, что чтение мыслей – прекрасный дар (леди Эшлинг уж точно так считала), но в реальности всё не так здорово. В такой деревне, как эта, где полным-полно людей, жизней и маленьких домиков с красной крышей, все мысли превращаются в непрестанный унылый рёв. Иногда, когда Себастьян заговаривает со мной, я не сразу его слышу. Сначала мне приходится вычленять его голос среди других. Настоящая тишина – редкость.
Я пробегаю мимо друга и выскальзываю из дома, в моей голове уже теснятся молчаливые листья и говорливые ручьи.
Я следую за лентами ручьёв, часами брожу по лесу, пока в итоге не сажусь отдохнуть на краю берега. Вода не думает, она только журчит и весело течёт дальше. Каждый день одно и то же. Никто не готовит ей никаких сюрпризов, а даже если и так, то вода просто с лёгкостью огибает их.
Я не вода, хотя порой мне хочется быть ею.
Я подтягиваю колени к груди и, закрыв глаза, отпускаю магию вовне. Чтение мыслей позволяет мне видеть мир в ином свете – это всё равно что шестой орган восприятия. Я могу почувствовать любой разум, находящийся поблизости. Я никогда не измеряла расстояние, но чем ближе я к ним физически, тем громче мысли. Рядом в зарослях прячется кроличья нора, внутри мама и три малыша. Мыши и белки шныряют по земле в кустах, и то и дело мимо скользят мысли серебристых рыбок.
Мимо меня никто не может прокрасться незамеченным, даже любопытная крольчиха, высунувшая голову из норы. Она молодая, и я знаю, что если буду сидеть неподвижно, она подойдёт ближе.
«Всё хорошо, маленькая», – мысленно говорю я ей. Сначала она пятится назад, но потом потихоньку топает вперёд, и в итоге её длинные усы упираются мне в ногу.
«Можно я тебя поглажу?» У кроликов нет слов. Они думают скорее ощущениями и инстинктами, и чувства крольчихи сейчас тёплые и доброжелательные. Я осторожно протягиваю руку, всё время посылая ей добрые мысли. У неё мягкий мех, и она тычется мордочкой мне в бок.
Пока я глажу крольчиху, мои мысли уплывают дальше. С тех пор как Себастьян забрал мои воспоминания, у меня их осталось немного. На задворках сознания, там, где должны быть воспоминания, сейчас клубится густой непроницаемый туман. Но хотя я помню не все подробности моей службы у леди, я точно знаю, что благодаря мне в Саду прибавилось новых растений: я выслеживала тех, кто пытался спрятаться, в то время как она незримо присутствовала там, скрываясь под моей кожей. И даже когда я была ей не нужна, я всё равно оставалась только наполовину собой, во власти чар, благодаря которым жертвы всегда были покорны леди. От этих мыслей мне хочется свернуться калачиком в каком-нибудь дупле в одном из этих исполинских деревьев и никогда не вылезать оттуда.
Возможно, моя семья и мой дом просто не хотят, чтобы их нашли.
Но есть шанс, что у библиотекарей, которые приедут сегодня вечером, будут ответы на мои вопросы. Но что я дам им взамен? Мне неприятно вновь проживать то время, которое я провела у леди. К тому же с моими провалами в памяти всё неоднозначно.
