Под взглядом Агнессы, своей несостоявшейся тещи, Адриан съежился и невольно попятился к выходу. Каталина рыдала в кресле, закрыв лицо руками, зато ее мать сверлила молодого маркиза взглядом.
– Объяснить? – холодно переспросила она. – Что вы собирались объяснить моей дочери, ваша светлость? Что тут вообще можно объяснять?
Агнесса смотрела на него, как смотрят на таракана или крысу, и Адриан почувствовал, как у него начинают дрожать губы. Почему с ним все так обращаются?
– Я…
– Вон из нашего дома. Да, мы, по несчастью, живем в городе вашего отца и в его герцогстве, но мы с Каталиной начнем искать себе новое жилье уже завтра. Я уже отправила управляющего со всеми бумагами, надеюсь, мы вскоре уедем и не станем тяготить вас нашим присутствием рядом. Но пока это наш дом, и я имею полное право вас выставить. Что и собираюсь сделать.
Агнесса замолчала. Каталина по-прежнему сидела, уткнувшись лицом в ладони, и Адриан видел, как вздрагивают ее плечи. Он боязливо перевел взгляд с дочери на мать – та стояла со вскинутой головой и сверлила его зелеными глазами. Адриан никогда не спрашивал о возрасте Агнессы, он мог только догадываться: Каталине было восемнадцать, значит, ее матери – около сорока. Наверное, чуть меньше. Высокая, стройная, рыжеволосая и зеленоглазая, Агнесса совершенно не старалась казаться молоденькой, не копировала платья юных модниц, и Адриан втайне очень надеялся, что Каталина пошла в мать и тоже всегда будет оставаться самой собой. Но теперь Каталина была для него потеряна.
– Мне… мне очень жаль, – выдавил он и шагнул к выходу, но Агнесса, встряхнув своими пламенными локонами, остановила его:
– Подождите, маркиз. Одну минуту.
Она взяла бронзовый колокольчик, быстро позвонила и коротко бросила вошедшей горничной:
– В спальне Каталины на столике – лакированная шкатулка. Принесите.
Сама Каталина так и не поднимала голову. В глубине души Адриан был даже рад, что она не в силах объясняться, что ему не придется смотреть невесте в глаза. Бывшей невесте. Он хотел было снова начать извиняться, но на пороге показалась горничная со шкатулкой.
– Пожалуйста, госпожа.
Агнесса взяла шкатулку и, кивком отпустив горничную, повернулась к Адриану.
– Забирайте, ваша светлость.
– Что… что это? – пробормотал он.
– Драгоценности, которые вы дарили моей дочери. Жемчужное ожерелье, гарнитур с топазами, серьги и браслет с рубином. И помолвочное кольцо, разумеется, – Агнесса не удержалась от горькой улыбки. – Забирайте, маркиз, и покиньте наш дом.
– Это… это же подарки… – заморгал Адриан. – Не надо назад, я не возьму… я ведь от всего сердца…
– Думаете, вашей кочевнице это не подойдет?
Отвечать он не стал. Адриан в последний раз взглянул на Каталину, которая так и не повернулась к нему, потом осторожно попятился к двери и только на пороге комнаты развернулся и опрометью бросился на улицу.
Когда его шаги затихли, а входная дверь хлопнула, Каталина подняла голову. На лице ее не было и следа слез. Наоборот, казалось, что девушка еле сдерживает смех.
– Восхищаюсь тобой, мама! – сказала она, глядя на Агнессу, которая по-прежнему держала в руках шкатулку. – А если бы он все-таки забрал?
– Никогда. Уж поверь мне, мужчин я знаю. Этот – размазня, но понятия о чести и достоинстве ему герцог вбил намертво. А герцогу Роберту в бреду бы не пришло в голову забирать подарки. Зато теперь твой Адриан убедился, что мы – люди бескорыстные и честные.
