– Не забудьте о четырех дамах, – вставил Вейдеманис.
– Кухарку я бы исключил, – сразу предложил Виноградов.
– А жену вашего брата? – быстро спросил Дронго.
Виноградов отвернулся, чуть помолчал, затем мрачно произнес:
– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Она получила большие деньги по наследству. Так уж вышло, что теперь она и ее сын обеспечены на всю оставшуюся жизнь.
– Вы ее подозреваете?
– Я этого не говорил. Но не стал бы категорически исключать эту особу из числа подозреваемых. Вы должны меня правильно понять, – упрямо повторил Виноградов. – Хотя версия с наследством мне совсем не нравится.
– Понимаю, – сказал Дронго и спросил: – А остальные две дамы?..
– Они подруги. Камилла – достаточно известная фотомодель, часто появляется на страницах модных журналов, а Екатерина, супруга Тариела Автандиловича, работает редактором в одном из этих изданий.
– Их вы тоже подозреваете?
– Пока я ничего не знаю, только вот четко представляю, что круг подозреваемых совсем невелик. Исключите тех, кто не мог убить Петра по определению, и останется не так много кандидатов на роль отравителя. Вы согласны провести независимое расследование? В конце концов, это не так уж и сложно. Нет необходимости идти туда, не знаю куда, искать того, не знаю кого. В нашем случае все гораздо проще. Мы точно знаем, что посторонних там не было. Значит, преступление совершил кто-то из наших. Ужасно даже думать об этом.
– Завтра утром вам нужно оформить доверенность на меня, – напомнил Дронго. – Чтобы я мог официально представлять ваши интересы. Сколько лет Шинкареву?
– Сорок пять или чуть больше. Он уже не молод. Следователь по особо важным делам. Убийство моего брата вызвало неприятный ажиотаж в нашей прессе. Вы еще успеете прочесть массу гнусных догадок и предположений. Мне было очень неприятно читать всю эту грязь. Журналисты вспоминали и бывшего мужа Валентины, который, оказывается, был связан в Канаде с каким-то криминальным авторитетом, и про романы Камиллы. Но сейчас подобные статьи пошли на убыль. Всех волнуют новые убийства и иные жертвы. А про моего отравленного брата борзописцы начинают забывать.
– Это общие законы масс-медиа, – заметил Дронго. – Свежее преступление всегда заслоняет старое. Вспомните мюзикл «Чикаго», когда адвокат объясняет, что свежая кровь всегда самая лучшая новость, перебивающая все остальные. Так и в Москве. Все так и должно быть.
– Вы можете нам помочь? – еще раз спросил Виноградов.
– Постараюсь. Для начала мне нужно уяснить, какие отношения были в вашей семье и кто именно проник в тот роковой вечер в кабинет вашего младшего брата. И еще раз вернемся к наследству, если вы не возражаете. Как именно оно разделено?
– Большая часть отошла его единственной дочери, – пояснил Николай Арсениевич. – Мне досталось около пяти процентов акций его компании. С условием, что я буду опекуном, пока она не выйдет замуж или ей не исполнится двадцать пять лет.
– А своей супруге он ничего не оставил?
– Конечно, оставил. Двухэтажные апартаменты в Москве, дом в Ницце и примерно три миллиона наличными. Он словно все предчувствовал и не забыл никого в своем завещании.
– Можно уточнить конкретную сумму?
– В каком смысле?
– Вы говорили о пяти процентах акций. Сколько они стоят сегодня?
Виноградов замялся, покачал головой и осведомился:
– Вы все-таки считаете, что его отравили из-за наследства?
