Правда, это приобщение к «прекрасному» длилось у меня совсем недолго. Через пару минут в коридоре возник какой-то полный лысый мужик и, приметив меня, начал артистично размахивать руками.
– Саша… Сашенька… Ну чего вы там стоите. Давайте скорей сюда.
Это, видимо, с ним я недавно говорил по телефону. А ещё я вспомнил, что много раз видел этого чувака по телику. Он, вроде, известный режиссёр. Фамилия то ли Светлов, то ли Светлаковский. Владеет кинокомпанией «Свет в тоннеле», которая печально известна тем, что каждый год производит тонны отборного киношлака за государственные деньги. Интересно, что финансовые провалы их фильмов отнюдь не мешают Светлаковскому входить в сотню богатейших людей страны. Благодаря грамотному распилу государственных средств он позволяет себе жить весело и богато. Летает на личных самолётах, плавает на яхтах и регулярно покупает недвижимость за рубежом. И при этом во всех грёбаных интервью он яростно бьёт себя кулаком в грудь и кричит, что готов жизнь отдать ради будущего российского кинематографа. В общем типичный такой российский бизнесмен и патриот.
На пару секунд меня вдруг охватило лёгкое волнение. Странное это чувство – видеть вживую людей, которых раньше мог наблюдать только по телику. Подойдя ближе, я застенчиво улыбнулся и пожал режиссёру его пухлую ладонь.
– Рад вас видеть.
– Я тоже рад, Сашенька. Впрочем, не будем терять время. Пора творить искусство…
Через пару секунд мы уже оказались в обширном помещении, в котором проходил пресловутый кастинг. У входа стоял длинный стол, за которым разместилась комиссия из двух мужиков и одной женщины бальзаковского возраста с презрительным взглядом и каменным выражением лица. Напротив стоял пацан лет двадцати. Скорей всего, вчерашний выпускник театрального училища. Он громко читал какие-то нелепые стихи, артистично размахивая руками. Наверно, пытался изобразить романтичную натуру, страдающую от несчастной любви. Едва войдя в кабинет, Светлаковский грубо прервал его творческие потуги.
– Довольно, молодой человек. Если понадобится, мы вам перезвоним.
После этого режиссёр вальяжно уселся за стол и попросил меня занять место студента-театрала.
– Ну, давайте, Сашенька.
В ответ я лишь растерянно уставился на членов комиссии.
– Что давать?
– Давайте… жгите. Покоряйте нас своим непревзойдённым талантом.
В эти секунды я вдруг почувствовал себя явно не в своей тарелке. Я пару раз видел по телику, как проходят эти самые кастинги. Обычно от актёра требуют сыграть небольшую сценку из своей будущей роли. Ещё можно спеть или станцевать. На крайний случай – артистично прочитать какое-нибудь стихотворение. К сожалению петь и танцевать я совершенно не умел, а мои познания в поэзии были сильно ограничены. Из школьной программы я помнил лишь сказку Пушкина про Лукоморье, зелёный дуб и учёного кота, который зачем-то, днём и ночью, бродит по золотой цепи.
Неловкая получилась ситуация. Вместо того, чтобы покорять комиссию своим «непревзойдённым» талантом, я стоял на месте и как баран смотрел себе под ноги.
– Я не знаю, что говорить.
– Ах, Сашенька… Вы меня снова сегодня огорчаете. Я, конечно, понимаю, что вы человек занятой. Но я просто отказываюсь верить, что у вас не нашлось пары минут, чтобы выучить короткий отрывок из сценария. Это весьма непрофессионально с вашей стороны.
Какое-то время Светлаковский с недовольным видом перебирал, лежавшие на столе, листы бумаги. Затем, наконец, выбрал один и, подойдя ближе, протянул его мне.
