– Но, – Настя искала аргументы, – но это неправильно! Взять и сдаться! Так нельзя!
Зина только плечами пожала. Гриша, казалось, дремал, под тёплыми лучами солнца.
– Твой папа богат, а твоя мама красива, – почти про себя сказала Света, вздыхая. Она всё ещё была под впечатлением от рассказа.
– Ладно, девочки, – Зина поднялась со скамейки, – спасибо за мороженое, и за то, что выслушали. В следующий раз я всех угощаю, идёт? Увидимся!
Она подмигнула подругам и направилась к выходу из парка, привычно толкая перед собой коляску.
Девушки какое-то время молчали.
– Мне кажется, она чего-то недоговаривает. Ну не может быть так, не бывает таких отцов! Взять и от собственного ребёнка отказаться! Уму непостижимо!
– Звучит так, как будто ты её осуждаешь, – негромко ответила Света.
– Не осуждаю… Но думаю, она сама виновата. Она что-то делала не так, вот и последствия.
Света промолчала.
В следующее воскресенье с утра Настя ждала звонка или сообщения от подруги с приглашением встретиться, но его не было.
– Ну и ладно, я всё равно иду в церковь.
После службы, выйдя на улицу, она поискала глазами Фаину. Ей нужно было поделиться с кем-то своими мыслями о той истории с ребёнком-инвалидом, потому что она не могла перестать думать о ней.
Фаина присела на лавочку возле Насти.
– Как ты, дочка? Тебя что-то беспокоит?
Настя вкратце рассказала Фаине историю Зины для того, чтобы задать вопрос, который мучил её всю неделю.
– Скажите, она же сама виновата, правда? Она делала что-то не так, неправильно, и поэтому получила ребёнка-инвалида?
– Я думаю, ты права, дочка. Она Боженьку чем-то разгневала, вот и получила. Если ты правильно живёшь, то зачем Боженьке тебя наказывать? Он же справедливый, просто так тебе напастей всяких не присылает.
– А если я хожу в церковь, то значит, со мной такого не случится?
– Конечно, нет. Ты Библию читаешь, пост соблюдаешь, службы посещаешь. Ты все правильно делаешь. А от женщины той держись подальше, она тебе не ровня.
Настя и сама не заметила, как по привычке оказалась в парке после церкви. Как будто ноги сами шли туда. Зину, Гришу и Свету она увидела издалека, они все ели мороженое и смеялись.
«Держись подальше от этой женщины», – прозвучало в ушах.
Настя развернулась и пошла прочь.
– Странно, – сказала Света, – Настя обычно в это время уже приходит, почему-то нет её.
– Мне кажется, она меня избегает, – засмеялась Зина, – может, думает, что если со мной общаешься, то беду на себя накликаешь.
– Зина, вы на курсы телепатов не ходили, случайно? – теперь засмеялась Света, – ладно, раз её нет, мы пойдём погуляем, я помогу с коляской, а вы мне расскажете, что дальше было.
После того разговора о том, что Александр отказался и от неё, и от ребёнка, Зина была, что называется, «не в себе». Она кормила Гришу и гуляла с ним совершенно механически, без мыслей. В день, когда ей нужно было съехать, она собрала детские вещи, то, с чем пришла к Александру, и своё свадебное платье, хотя и не знала, что она будет с ним делать. Водитель молча вручил ей ключи, высадил её с ребёнком и чемоданами и уехал, так как очевидно боялся прогневать шефа, не дай Бог бы тот узнал, что он помог женщине с полупарализованным ребёнком. Когда она вошла в ту конуру, которая теперь должна была стать их жилищем, она упала на колени и зарыдала.
– Наверное, если бы не Гриша, я бы с ума сошла. Совершенно не знала, что делать, разве что, руки на себя наложить. Но тогда пришлось бы и его убить, правда? Не оставлять же беспомощного младенца в пустой холодной квартире…
