Гордые шеи изогнуты круто,
В гипсе, фарфоре молчат они хмуро.
Смотрят с открыток, глядят с абажуров,
Став украшеньем дурного уюта.
Если хозяйку-кокетку порой
«Лебедью» гость за столом назовет,
Птицы незримо качнут головой:
Что, мол, он знает и что он поймет?!
…Солнце садилось меж бронзовых скал,
Лебедь на жесткой траве умирал.
Дробь браконьера иль когти орла?
Смерть – это смерть, оплошал – и нашла!
Дрогнул, прилег и застыл, недвижим.
Алая бусинка с клюва сползла…
Долго стояла подруга над ним
И, наконец, поняла!..
Разума птицам немного дано,
Горе ж и птицу сражает, как гром.
Все, кому в мире любить суждено,
Разве тоскуют умом?
Сердца однолюбов связаны туго:
Вместе навек судьба и полет,
И даже смерть, убивая друга,
Их дружбы не разорвет.
В лучах багровеет скальный гранит.
Лебедь на жесткой траве лежит.
А по спирали в зенит упруго
Кругами уходит его подруга.
Чуть слышно донесся гортанный крик,
Белый комок над бездной повис,
Затем он дрогнул, а через миг
Метнулся отвесно на скалы вниз.
…Тонкие шеи изогнуты круто,
В гипсе, фарфоре молчат они хмуро.
