Помоги моему сыну. Рождение дара - страница 3

– А что врачи говорят? – вмешалась я в разговор.

– Да ничего конкретного, якобы внутричерепное давление. Она у нас одна из близняшек, вторая малышка умерла на второй месяц после рождения, а Лилечка-слава Богу! -здоровенькая родилась. Я вот уже думаю, может и не придумывает она? Может и правда сестрёнку свою, Милечку видит?

Кондитер красноречиво посмотрела на меня и сказала:

– Ну, это вряд-ли! Но в церковь сходите, с батюшкой поговорите, может он что посоветует.

– Может, перерастёт, все-таки маленькая ещё! – попыталась я успокоить бабушку.

Девочка захныкала во сне, и женщина поспешила к выходу, качая коляску.

– Тише, тише, зайка! Хорошо бы, – пробормотала женщина, – ладно, пойдём мы. Спасибо!

– Вам спасибо за покупку, заходите ещё! – ответила кондитер.

– Слышали? Трое взрослых с одной малышкой справиться не могут, – возмущалась кондитер после ухода бабушки с внучкой, упаковывая мой заказ, – готовы придумать что угодно, даже черта лысого! Только ребёнок же не кукла и плакать тоже должен!

Слышать это было неприятно, хотя, отчасти, я была с ней согласна, но слишком уж категорично она высказывалась и совсем некорректно для обслуживающего персонала обсуждать одного покупателя с другим. Согласитесь? Но видать, потому мы и не относимся к высокоразвитым странам, что у нас, повсеместно, процветает «синдром базара» – со мной обсудили предыдущего покупателя, со следующим меня и так далее. Поблагодарив её, я поспешила попрощаться.

***

Ольга встретила меня со словами:

– Ну что, как там ваша «избушка на курьих ножках»? Ведьма все свои причиндалы вывезла?

– О, Боже! И ты туда же?! – усмехнулась я, закатывая глаза. – Обычная квартира после очень неаккуратной старушки.

– А кто ещё?! Давай, давай, пошевеливайся, заходи и рассказывай быстрей, – поторопила Ольга.

Пока заваривали чай и накрывали на стол, я рассказала ей о коробке, которую забрал мастер Миша, сне и об обоях, найденных в нише.

– Слушай, дурдом! А я сразу тебе говорила, что что-то в ней не так, поэтому и отдавали так дёшево! – вплеснула руками сестра. – Ещё и хлам свой не вывезли!

– Ты, правда, думаешь, что это все не случайность? – спросила я.

– Нет, а ты что думаешь?! Думаешь, это никак не отразилось на квартире? Пусть даже она просто сумасшедшая, но вспомни, что мы читали про энергетику жилья? Помнишь, пьяные, плачущие? – тарахтела Ольга.

– Помню, конечно. Но там же и писали, кстати, что энергетику можно почистить, по-моему, капитальный ремонт тоже своеобразный способ очистки, а у нас все будет новое, и потолки, и стены, и полы. А там может, и батюшку пригласим, – говорила я, – кстати, сейчас в кондитерской женщина с ребёнком странную историю рассказывала.

– Ну, расскажи! Ты знаешь же, как я люблю все эти мистические истории, – умоляла Оля.

Пришлось передать услышанное, сестра сгрызла целую Павлова и выдала:

– Слушай, а почему бы и нет!? Вполне возможно. Дети часто видят, то, что не видим мы.

– О, Боже! Оля! Дети много фантазируют! А не видят!

– Ну да, ну да! – усмехнулась она. – А вспомни, как твой Вадим в четыре года на поминках бабы Ксении всех перепугал? Что тоже выдумал?

Я задумалась, вспомнив тот случай. У моей мамы была соседка, баба Ксения. Её единственная дочь с внуком жили в далёком городе Петропавловске-Камчатском, и она нянчила всех детей в нашем доме, включая меня и мою младшую сестру Лену. Поэтому и звали ее все исключительно бабушкой. К ней обращались за советом или помощью практически все женщины нашего дома, она не отказывала ни кому и по мере своих сил помогала всем, как родным. Без преувеличения, могу сказать, что её любили все. Когда баба Ксения умерла, не помню по каким причинам, но дочь её – Катерина приехать не смогла и хоронили её всем домом, поминки организовали у неё же в квартире в три захода. Уже поздно вечером остались самые близкие соседи, взрослые сидели за столом в одной комнате, а дети играли в соседней, проходной комнате. Когда все уже уставшие, а кто-то и изрядно выпивший, стали вспоминать смешные случаи, происходившие с бабой Ксенией и громко смеяться, мой Вадим отошёл от детей и подошёл к креслу, где любила сидеть усопшая. Постоял немного и подойдя к столу, громко сказал: