Не знаю, конечно, что там себе рисовала в мечтах моя собеседница. Но вид у нее был явно озабоченный. Особенно как речь пошла о работе механиков – когда ты заезжаешь в гараж и остаешься сидеть в машине, обильно потеешь и ждешь сигнала. А вокруг тебя копошатся с десяток накаченных парней.
В обтягивающих футболках. И тесных шортах.
Короче, мой рассказ привлек внимание не только сотрудников Мака, но и случайных посетителей, которые облепили наш столик со всех сторон. Я-то к популярности привыкла, но остальные кассиры глазели на это диковато.
В конце дня ко мне подошла одна девочка. Ну как девочка – младше меня всего на пару-тройку лет. Но обратилась она на вы...
– Это ведь вы, правда? Вы ва Шувалова? – спросила она стеснительно. – Я знаю вас. Вы гоняетесь в Формуле-2.
В тот момент мне стало и очень приятно, и очень больно одновременно. Потому что я была рада такой трогательной реплике. Но говорить правду о своем уходе капец как не хотелось.
– Да, я... Это я. Вы не обознались. Вот только я уже...
– Я ваша страстная фанатка! – взвизгнула девчонка. – Я Аня.
Она работала на кухне. Жарила котлеты или типа того. Я ее лицо разглядела только теперь – когда народ немного схлынул, а ее щеки наконец могли глотнуть прохлады.
– Вау, надо же, – улыбнулась я в ответ.
– Ага, с девяти лет за вас болею!
– Правда?! – это был неподдельный восторг.
– Правда, – Аня хлопнула в ладошки. – Я как-то с папой телек смотрела по кабельному – он гонку Формулы-3 включил как раз. И там... я сразу обратила на вас внимание. Вы были так... молоды...
– Да я же там еще ребенком совсем была. Дуреха еще та. Не могла и ста метров проехать ровно, чтоб не врезаться в кого-то.
– Ой, вы так отчаянно боролись. Вы были единственной девочкой в пелетоне. Это было так... так КРУТО! – выкрикнула Аня и замолотила воздух кулаками.
– Да... ты права. Это было в самом деле круто.
– И я тогда сказала себе – буду как она. Буду гонщицей. Буду врезаться в пацанов и доказывать им, что девки тоже о-го-го.
– И как? – теперь уже я с нетерпением ерзала на стуле.
– Мы с папой собрали карт. Он любил в технике копаться и на днюху мне карт собрал, вот. И я пошла на картинг. Это было так классно... Мы... мы тренировались каждые выходные. А иногда я даже школу специально прогуливала, чтобы погонять на стадионе. Но потом...
– Что?
– Ну... – умолкла Аня. – Родители развелись.
– О...
– И мама продала карт.
– Ох-х... – мотала я головой с пониманием.
– И запретила папе "забивать мне голову фигней", – процитировала Аня свою мудрую мать. Видимо, такую же принципиальную даму, как и моя.
– Жаль, конечно. Очень жаль. Уверена, Аня, у тебя бы все получилось. К тому же, никогда не поздно начать все с нуля.
– Правда? – девочка опять заулыбалась. – Вы всегда были моим кумиром, Ева. Я до сих пор вдохновляюсь вашим упорством... А что вы делаете у нас? Какая-то промокампания? Макдональдс – это теперь ваш новый спонсор?
Черт...
Ее слова били мне прямо в сердце. Как нож по горлу – я открыла рот и ничего не могла из себя выдавить... Но и врать я ей не могла, разумеется.
Пришлось мне все ей рассказать.
И про решение покончить с гонками. И про подарок благоверного. И про перспективы получить хоть какую-то работу в гонках.
Спустя пару часов, когда работа кончилась, мы просто сидели на крыльце и смотрели на ночной город. Тупо курили и молчали.
Я о своем, Аня – о своем. И в то же время мы с ней были похожи как две капли воды – все такие же неудачницы, которые мечтали стать первыми бабами в Формуле-1. Причем не просто пилотессами, а чемпионками. Смешно.
