Возьмем сундучок на заметку.
По приезде кузина установила для себя строгий распорядок: утренние арпеджио и пассажи были упразднены, – их сменили занятия иного рода, не производившие какого-либо шума. Для этих таинственных занятий кузина запиралась в своей комнате сразу после завтрака и оставляла их лишь к вечеру. Бьондетта, единственная из домашних, осведомленная о новых увлечениях кузины, напускала тумана, важничала, однако крепилась изо всех сил и вовремя прикусывала свой беспокойный язычок.
Приближался день Святой Терезы, и все в доме сбились с ног в стараниях угодить имениннице, окончательное выздоровление которой уже не вызывало сомнений и утраивало радость предстоящего праздника. Но праздник обернулся днем скорби.
Утром проклятого дня кузину нашли в кресле у письменного стола мертвой и уже остывшей. Обстоятельства ее смерти, изученные мной при содействии судебного следователя, позволяют предположить…
– Однако по порядку, – голос Чезаре приобрел некоторую официальную сухость. – В момент смерти стол кузины был завален книгами, страницы которых были испещрены многочисленными пометами. В некоторых угадывается рука покойной. Никто из родных или прислуги до миланского вояжа названных книг в доме не замечал. По всей видимости, они находились в сундучке, поднятом по приезде в комнату кузины. Среди них были труды Диоскорида и Гаргилия Марциала, «Естественная история» Плиния Старшего, «О свойствах трав» Одо из Мена и Симоновский «Ключ исцеления». Книги серьезные и… слишком разнообразные, чтобы сделать какой-либо вывод об интересах кузины. Помимо книг и письменных принадлежностей на столе были обнаружены высушенные листья каких-то неизвестных растений, крупинки белого порошка, шелковый платок и неоконченное письмо, за которым смерть, как можно догадываться, как раз и настигла несчастную.
Бьондетта, первая узнавшая о случившемся, впала в тихое помешательство. Только к вечеру ее состояние улучшилось настолько, что стало возможным учинить ей подробный допрос.
Показания служанки пролили свет на целый ряд важнейших обстоятельств. Как выяснилось, книги, обнаруженные на столе кузины, были приобретены ей у некого лица, проживающего при базилике Сан-Микеле в Павии. Миланские подарки, впрочем, как и миланские восторги, – сплошная мистификация. Подарки были куплены Бьондеттой в Павии, а также в местечке Тортона, а восторги – выдуманы самой кузиной по дороге домой. Большую часть времени своего пребывания в Павии кузина провела в беседах с человеком, от которого впоследствии был получен сундучок с книгами. Имя этого человека Бьондетте неизвестно, однако по ее догадкам, между ним и настоятелем церкви Санта Мария ди Карильяно, крестницей которого кузина была, существует близкая связь. Именно от генуэзского настоятеля кузина получила рекомендательное письмо, или что-то в этом роде, адресованное павианскому затворнику.
Забегая вперед, сообщу, что беседа с настоятелем полностью исключила возможность каких-либо злонамеренных действий со стороны обитателя базилики Сан-Микеле. Более того, есть все основания полагать, что этот человек принимал в судьбе кузины самое искреннее участие.
Дальнейшие показания служанки со всей очевидностью свидетельствуют о том, что смерть несчастной сестрицы была насильственной и явилась результатом злой и изощренной в подобных делах воли.
Накануне рождества Святой Терезы кузина дала Бьондетте тайное поручение приобрести для нее кошачьей мяты и два динария опия из головок белого мака. Служанка поспешила на рынок, однако сирийцев, которые торгуют этим товаром, у «левантийской» стенки не оказалось. Растерянность и досада девушки были замечены благообразной и дородной пожилой дамой, одетой во все черное и с чернявым же слугой-корсиканцем. Матрона окликнула Бьондетту, поинтересовалась, кто она и что является причиной ее расстройства, и простодушная дурочка выложила ей все как на духу. Узнав, кем Бьондетта послана, матрона повела себя чрезвычайно благорасположенно, намекнула на короткое знакомство с семейством кузины и обещала помочь, но при этом просила о своем участии в таком деликатном деле никому не говорить.
