Понятие преступления - страница 47

Скорее всего, признание мотива побуждением является более оправданным, поскольку подобное позволяет понять, в чем заключается самостоятельная роль мотива, его значение в психической деятельности. Однако более глубокое ознакомление с литературой ничего не оставляет от обособления мотива как самостоятельной психологической категории. Оказывается, что потребность становится одной из побудительных сил,[200] некоторые прямо пишут, что есть потребности-мотивы;[201] что интерес является побудительной силой или мотивом,[202] что цель становится мотивом,[203] что в роли мотивов могут выступать потребности и интересы, влечения и эмоции, установки и идеалы.[204] Во всей этой ситуации вызывает удивление следующее: специалисты тратят много сил и энергии на терминологическую дифференциацию элементов психики, выделяя потребности, интересы, цели, мотивы и т. д., в результате же оказывается, что все это ни к чему, поскольку все указанные элементы суть мотивы; и указанная дифференциация лишь игра слов, ни к чему не ведущая и не обязывающая. Давайте тогда отбросим данную терминологическую «шелуху», забудем о потребностях, интересах, целях; оставим только мотивы. Не можем? Почему? Да только потому, что потребности, интересы, цели, мотивы – абсолютно самостоятельные психологические категории, сущностно и по значимости обособленные. Потребности, интересы, цели не являются и не могут являться мотивами, поскольку они являются потребностями, интересами, целями. Они же не могут становиться мотивами, поскольку термин «становление» означает превращение, преобразование одного явления в другое, тогда как ни потребности, ни интересы, ни цели не превращаются в мотив, каждая из этих категорий не перестает существовать с возникновением другой, они существуют наряду друг с другом (нужда остается нуждой даже при возникновении побуждения к действию).

При этом можно бы согласиться с тем, что, «рассматривая мотив преступления как побуждение, направленное на конкретный объект, не следует допускать и такую крайность, при которой в понятие мотива преступления включаются другие элементы механизма преступного поведения, в частности, цель и средства ее достижения».[205] Однако авторы, высказав бесспорную позицию и в целом придерживаясь ее, тем не менее попытались найти компромисс с традиционным смешением психологических категорий: «Сами по себе потребности, интересы, чувства и другие элементы психологической жизни человека мотивами не являются до тех пор, пока онине приобретут значения побуждения к конкретному поступку»,[206] т. е. авторы пытаются придумать побудительную силу потребностям, интересам и т. д., тогда как потребности, интересы, цели никогда не приобретают значения побуждения, они всегда существуют вне побуждения, равно как и побуждения всегда существуют помимо и наравне с ними.

С этих позиций мы полностью согласны с В. И. Ковалевым, который критически относится к отождествлению, приравниванию мотива к другим элементам мотивационной сферы и считает, что «подмена понятия “мотив” понятиями “установка”, “эмоция”, “цель” или прямое отнесение их к мотивации, наделение этих реалий функциями мотива или трактовка их как его разновидности есть, по существу, отрицание самостоятельности последнего».