Птица, вначале подозрительно осмотрев зелёного человека, легко взлетела ему на плечо, ущипнула за ухо и успокоилась.
– Вот и сиди себе, раз нравится, а нагадишь – в суп пойдёшь! – Сухой вновь обернулся к присевшему и, надо сказать, ошалевшему Сергею. – И как тебе тут, по душе?
– По душе… – растерянно ответил Сергей. – Ещё бы вот по разуму.
– Это не долго, если он имеется, разум-то, – хихикнул старичок. – Вон Витя пояснит, что к чему, если до сих пор не удосужился.
– Ага, не удосужился, – проворчал Виктор, нарезая душистый хлеб. – Сергей Николаич, долго тебя ждать, где уже уха? Весь лес ароматом пропитался… Не хотел я говорить. Мы у музея вспомнили, что означает «знать и верить». Сказал бы, а он взял да поверил. Щас! Ведь не поверил бы, Сергей? А так – вот он Сухой, можешь ущипнуть хоть его, хоть себя. Натуральный леший. Хозяин тут полный. Вон и поросёнка приволок в подарок. И настойки своей, небось, прихватил.
– Да уж, – чего-то засмущался лесовик. – Кабанчик этот умудрился в скальный овраг свалиться, не жилец уже. А настойки как не прихватить – нынче у Тумана день явления на свет, скоро приплывёт. Это хозяин леса и болот на том берегу, – пояснил он Сергею. – Уж который по счёту, не знаю, врать не буду, лет на триста он помоложе меня. Не хватало ещё все даты помнить. И так башка забита.
– И много чем забита? – спросила Марина.
– Не поверишь, девушка, сколь многим. Мы ведь помним всё, что было не только с нами, но и до нас. Передаётся от предков. Это у вас, у людей, всё не по-людски: вона, лицо, фигуру, даже характер наследуете, а память? Всё с начала приходится познавать, а много ли успеешь за короткую жизнь! Да и ладно, это не исправить. Зато ваши настойки уважаю. Думаю, Сергей прихватил, да и у Насти черноплодка чудесной выходит.
– Так это… – покрутил головой Голубев и выдал от растерянности, – может, вы знаете, чего это в небесах над городом висит, а?
– Конечно, знаю. Почти, – невозмутимо ответил Сухой.
Максимов от неожиданности чуть котёл с ухой не уронил на подходе к столу. Поставил его, с изумлением воззрился не лешего.
– Знаешь? И молчишь? Сколько лет весь мир не может узнать, а этот молчит!
– А кто меня спрашивал, а? Ты, может, спрашивал или ваши учёные спросили хоть кого из нас? Понятное дело, что ничего мы бы им и не рассказали. И вам я не вправе всё докладывать. Скажу только, что это защита от возможных неприятностей. Вот вчера нашли ваши бурильщики одну… штуковину, нынче её откопали. И подальше от неё держаться надо, не взорвётся, но гадостей может натворить.
– А что там такое, не слыхал?
– Да там, Сергей, чего-то непонятное, – сообщила Анастасия Павловна. – Соседка рассказала. Там Купцов бурил, наткнулся на не пойми что, а Меркулов его отогнал. Сам же через военкомат вызвал сапёров. Так они и откопали какой-то здоровенный чёрный предмет типа ящика. Но что это, никто, естественно, не знает. Сообщили в Светлокаменск, в Тюмень. Может, кто явится, а может, и нет. Оставили на всякий случай охрану. Дети ж у нас сами знаете, какие, везде нос суют. Хорошо, что Павла мы сюда забрали. Точно бы залез. Кстати, позвать его, что ли, есть пора, чего уха стынуть будет. Где твой Туман?
– Да вон уже в лодке переправляется…
– А Пашка сказал, что не хочет есть, – сказал Голубев.
– Конечно, будет он есть, когда сомы там у него! Ничего, оголодает, примчится, – Марина начала наполнять миски ароматнейшим варевом.
