Шаман закричал, а я вогнал в него оставшиеся пять пуль. Но подыхать он не желал. Упал, скрючился, дико завыл, однако стал медленно подниматься…
– Е-мое!
Я стал быстро перезаряжать винтовку. Ну как быстро… ручки, надо признаться, тряслись, зубки стучали, в кишках че-то закрутило, и ножки стали подкашиваться… Раньше как-то такого не было, когда с гремлинами сталкивался, а тут скрутило. Ну так и гремлины вели себя нормально: если раненые – так убегали, если убитые – никуда не бегали. А тут какая-то хрень творится! И это перемещение непонятное, плюс воздушный удар, на ум сразу приходила мысль о магии, а с магией шутки плохи, – вот меня и мандражило всего.
Вообще, по уму надо было быстро подскочить к этому шаману, пока он крючился, и рубануть его топором или лопаткой по шее. Но меня че-то заклинило… Не Рэмбо я…
В общем, шаман оправился быстрее, чем я перезарядил винтовку. Ненамного, но он нанес удар первым. Стукнул в бубен, что-то истерично взвизгнул – и в меня из этого самого бубна полетели настоящие привидения. Жуткая жуть, скажу я вам! Голливуд отдыхает! Монстры монстрячные! Зубищи – во! Когтищи – во! Размаха рук не хватает! А хари!!! Мать моя женщина, увидишь во сне – не проснешься!
Да я и сейчас чуть богу душу не отдал! Штаны потом не помешает проверить… Меня буквально парализовало от страха, даже крик в горле застрял.
И вот первая страхолюдина набросилась на меня, и я, не в силах даже пошевелиться, закрыть глаза или отвернуться, ждал смерти в жутких мучениях, но вместо этого сверкнула легкая вспышка – и привидение с каким-то вздохом облегчения рассеялось.
Вот это шамана, похоже, удивило, и даже больше – выбило его на несколько мгновений из колеи. Привидения тем временем продолжали меня атаковать, как камикадзе, и рассеивались в легких вспышках.
Шаман наконец среагировал, прекратив извергать из бубна монстров, загнал последних обратно и хотел сделать что-то еще, но тут уже я немного оклемался и залепил ему еще шесть пуль.
И вновь дикий крик, и вновь в целом понятное, но необъяснимое нежелание умирать.
– Вот гад! Да когда ты сдохнешь наконец?! – возмутился я в праведном гневе.
Ну действительно, куда такое годится? Одиннадцать пуль в теле (не считая той, которой я пробил ему ладонь), а он ни гугу.
Но на этот раз я не стал хлопать ушами – не гоблин (у Зеленоглазки это в момент пика удовольствия хорошо получалось, потешно) – и, выхватив лопатку, подскочил к шаману и с криком со всего маху обрушил ему сталь прямо на черепушку. Шаман наконец рухнул и признаков жизни подавать не спешил. Хотел рубануть еще, но лопатка застряла в кости, пришлось достать топорик и отчекрыживать голову, от греха подальше. А то кто его знает, вдруг и с такими ранами выживет, – учитывая, что сейчас произошло, я уже ничему не удивлюсь. Магия-с…
– Зеленоглазка!
Все-таки привязался я к этой гоблинке. Ну а как тут не привяжешься после стольких совместных ночей? Одному как-то совсем тоскливо будет, а так – компания, пусть и в лице гоблинки. С ней хоть и не поговоришь особо, но зато у нее есть другое преимущество, перекрывающее все недостатки…
Вдруг подумал: а может, оно и хорошо, что общаться не можем? А то ведь иной женщине дай только выговориться – и ты будешь погребен под валом ничего не значащих слов. А потом она на тебя вдруг ни с того ни с сего, с твоей точки зрения, обидится, пойдут слезы, начнутся упреки: ты такой-рассякой, меня не любишь, не обращаешь внимания и тэ дэ, и тэ пэ. А все дело в том, что в этом ворохе слов, что уже привычно проходит мимо наших ушей шумовым фоном, которому мы на автомате поддакивали и кивали, она сказала что-то ей важное, задала вопрос глобального значения. Ну, типа: «Нравится тебе эта блузка или лучше вон ту полосатую кофточку взять?» – и ты пропустил это, как прочий словесный мусор, мимо сознания. И все, трындец, обида… А чтобы загладить ее, придется заплатить кучу денег какому-то усатому носатому дяде, покупая букет цветов и подарок из драгметалла. А так – молчит и сходит за умную, а посему желанную…
