- За жизнь родных, - пожал плечами Вассерман. – Моя семья обитала в еврейском гетто, в Праге на рубеже четырнадцатого и пятнадцатого столетий. Однажды случился очередной погром. В наш дом ворвались озлобленные горожане. Избили и связали меня, жену и трех дочерей. Они со смехом расписывали, как сейчас изнасилуют моих девочек… а затем подожгут дом и бросят нас внутри, чтобы мы сгорели заживо. Я молился, чтобы свершилось чудо и спасло хотя бы девочек. Но чуда не произошло. И тогда я воззвал к сатане по древним запрещенным ритуалам Каббалы. Я не знал точно, сработает ли заклятье призыва. И не знал, что сатаны не существует. Зато существует Мейлис и демоны. Их повелитель, государь Дорах услышал меня. И откликнулся. Он явился в мой дом. Остановил время и сказал, что может прямо сейчас уничтожить насильников. Если я найду, что предложить ему взамен.
- И… что вы предложили?
- Себя, конечно. Жизнь, молодость, душу. Государь принял мою жертву. Он поразил негодяев и даровал нашему дому магическую защиту, которая отводила взгляд всем недругам евреев, кто мог причинить зло обитателям. Мои любимые остались невредимы и в полной безопасности до конца их дней. А меня государь забрал себе. Я стал его глазами и ушами. Его фамильяром.
- А что с молодостью? Вы были молоды, когда на ваш дом напали?
- Чуть старше тридцати. Государь сказал, что я буду служить ему и не умру, пока он сам меня не отпустит. Но мое тело при этом состарится естественным ходом. Он изволил подарить мне долгую жизнь – но не долгую молодость.
Я содрогнулась. Шестьсот – ну пусть пятьсот пятьдесят лет дряхлым стариком… Немыслимая жестокость. Этот Дорах настоящий садист! Похлеще Лаймаха. И к такому чудовищу я угодила. Неужели он и меня вот так оставит при себе дряхлой старухой?! Вечная жизнь без вечной молодости – нет уж, спасибо! Лучше бы убил.
- Как это отвратительно!
- Это в порядке вещей, Алена Витальевна, - ответил Вассерман бесстрастно и невозмутимо. – Нельзя продать душу демонам и наслаждаться бытием. Я знал, на что шел. И знал, за что плачу. Моя семья благополучно дожила свой век в бурное и неспокойное время. А я… тоже жил. И живу. Пусть в разлуке с ними. Пусть стариком. Но мои девочки вышли замуж, родили внуков. Я видел их. Государь дозволял мне наблюдать за ними. Иногда отпускал на Землю, чтобы я смог пообщаться, будто бы случайно встретившись на улице. С внуками, правнуками, пра-правнуками, и так далее. Эти встречи согревали и согревают мое сердце. Я не жалею о сделке.
За разговором мы вошли в комнату – чуть меньше и простором, и высотой, чем все помещения в домах демонов. Но все равно огромную по человеческим меркам.
Пока я отходила от шока после диких откровений Вассермана, старик еврей встал у стены и проделал загадочные пассы руками. Замерцали искры уже привычного мне экрана.
- Алена Витальевна, когда ваша подруга выйдет на связь, вы услышите сигнал. Пока позвольте показать вам покои.
Кроме большого гостевого холла в апартаментах была спальня и маленький кабинет с креслом, тремя книжными полками и ярким светильником. Надо же – Дорах позаботился о моем культурном досуге и зрении!
Спальня тоже была небольшой – всего-то площадью с гостиную в квартире моих родителей! В середине стояла широченная кровать – мы с подружками называли такие - «траходром». Если Дорах сдержит угрозы, она оправдает прозвище…
