- Явилась, умертвие? Ну, чего там стоишь? Подойди ближе.
Я сделала печальное личико, мол, раскаиваюсь, всё осознала, кусаться больше не буду. Подошла к барону, вручила ему пакет с булками и сделала книксен, старательно шаркнув ножкой и оттягивая в стороны подол.
Илиган презрительно хмыкнул:
- Зельда науськала? Можешь не стараться. Она радела, чтобы я тебя в труппу взял, но… - он окинул меня брезгливым взглядом сверху донизу. - На что ты мне сдалась, пугало?
Я сжала кулаки так, что побелели костяшки. Как же он бесит! Позвал, чтобы просто поиздеваться? Мерзкий тип! Лучше бы я с Малетрой осталась. Глядишь, и ужалобила бы её поселить меня в сарайчике у себя каком-нибудь. За теми же свиньями ухаживать. Но шанс был упущен. А всё из-за этого демонюки рогатого!
- Что глазищами на меня сверкаешь? - продолжал упиваться властью барон. - Сказать что-то хочешь да не можешь? Вот и молчи, целее будешь. Взять я тебя в труппу не возьму. Но и гнать не буду. Иди, пристройся к кому-нибудь. А не возьмёт никто, ночуй в зверинце под клетками на навозе, там тебе и самое место. Ну? Чего вытаращилась? Благодари, что я такой добрый, - он выставил вперёд одну ногу, словно ожидая, что я кинусь целовать ему сапог. Но я с места не сдвинулась. Потому что злость моя дошла до точки кипения: если сдвинусь, то только чтобы в его рожу наглую двинуть.
- Нет? Тогда пш-шла вон! - он замахнулся на меня хлыстом и я резко отпрыгнула в сторону. Не устояла на ногах, запуталась в ботинках-лыжах и села с размаху на зад.
- Аха-ха-ха! - рассмеялся барон и снова презрительно выплюнул: – Чучело!
Давя рвущиеся от бессилия слёзы, я выскочила из шатра. Вот же гад! Отошла чуть-чуть и встала, стараясь привести чувства в порядок. Щёки горели, глаза жгло после слёз: похоже, я решила разболеться не на шутку. Но радовало одно - барон прямо сказал, что прогонять меня не будет. Я теперь как та бродячая собачонка, прибившаяся к порогу. И в дом не берут, и прочь не гонят. Ждут, когда сама уйдёт.
Немного пожалев себя, я направилась прямой наводкой в зверинец. Меня знобило, хотелось найти тёплое место, лечь и поспать. А судя по приглушённым огням над клетками, зрители стали стекаться в шатёр на представление. И сейчас в зверинце никого уже нет. Можно пробраться на сеновал, зарыться в колкое сено и отдохнуть. Теперь не страшно, что меня могут прогнать.
У входа в сенник на низком табурете сидел Шарот и что-то то ли чистил, то ли чинил. Большой. Даже сидя он возвышался горой. Пугающий. Особенно после того, как заметив меня, он выпучил глаза и замер, молча раздувая ноздри. Страх заворочался внутри, но ощущался глухо, словно сквозь вату. Вид орка был непривычен, и организм сигнализировал об опасности, вытягивая из памяти все известные мне факты об орках из фильмов: сильные, воинственные, беспощадные и кровожадные. И что лучшее, что можно сейчас сделать - это бежать и не оглядываться.
Но он ведь мне пока ничего не сделал, так? Я попыталась успокоить себя воспоминанием истории про Зою, Чёрную вдову, паук который. Это опасное создание никого не покусало. И даже стало всеобщей любимицей. Это та самая Зоя, которая оккупировала в моём городе единственный нормально работающий банкомат, плотно заплетя паутиной щель для выдачи денег.
Люди поначалу волновались, возмущались, писали учёным и гневные посты в интернете. Но убить «животину» никто не решался. Одни боялись, а вторым паучиху было жалко. В том, что это самка, не сомневался никто. Ибо: «Токмо баба может захватить деньговыдающую машину и с упорством конченой вражины больше месяца не сдавать позиций».
