За дверями то и дело раздавались: хлопки, какие-то позвякивания, стук и прочее… Медсестры время от времени возили туда-сюда тележки с бутылочками, колбами, закрытыми металлическими боксами.
Работа, видимо, кипела нешуточная.
Еще один корпус, видимо, был административным. Таблички на дверях «отдел кадров», «библиотека», «склад» говорили сами за себя. К слову, складов тут обнаружилось очень много. Я сбилась со счету на сорок третьем… Складывалось ощущение, что все эти таблетки с частями энергопаразитов изготавливали прямо здесь же, в лабораториях и хранили на складах. Вместе с другими медикаментами, которые, как считал Канор, помогали организму носителя адаптироваться к «сборке» заклятья подчинения внутри. Императорский медик Гардавии был уверен, что последние изготавливались с частицами магии неведомой расы. И та словно подавляла «иммунитет ауры» к энергопаразитам.
«Не думала, что скажу это, но я скучаю по зеввам…» – произнесла я телепатически. – «Ну правда… Там буквально секунды ужаса, страха и паники – и вы на месте… А тут полжизни в дороге»…
«Вот! Наконец-то ты оценила наши зеввушки!» – хихикнула Стелла. – «Обещаю, как можно больше страха, ужаса и паники, когда вернемся в Гардавию! Слово императрицы!»
«Ты забыла сказать – добрейшей императрицы!» – хихикнула я.
«И справедливейшей!» – добавила Стелла. – «Если кто не согласен, у нас есть пыточные магические полигоны и прочие штуки для того, чтобы каждый понял, насколько он с нами солидарен…»
Наш долгий путь завершился в корпусе, где шумов, криков и персонала было слишком уж много. Санитарки и медсестры сновали туда сюда с бешеной скоростью. Амбалы-медбратья двигались ничуть не медленней. Уже на входе, где сидела пожилая вахтерша в пуховом платке – ну прямо классика – в окружении двух охранников с пулеметами, мы услышали вопли и нечленораздельные крики.
«Отдайте мой мешок с радугой!»
«Я не хочу быть контейнером!»
«Чужой! Меня хотел захватить чужой!»
«Отпустите меня! Он пытался завладеть моим мозгом!»
«Он все еще внутри! Я его чувствую!»
«Вытащите его из меня! Вытащите!»
Мы с девушками переглянулись. Ярослава Тимуровна словно затылком почувствовала нашу реакцию. Обернулась, улыбнулась своей широкой, абсолютно ничего не значащей улыбкой и произнесла:
– Помогаем городским психиатрическим клиникам. Забираем себе часть больных с определенным диагнозом. У нас есть своя методика помощи таким пациентам. Пытаемся привести их в более-менее адекватное состояние. А там – чем черт не шутит – вернуть близким и обществу…
Мы дружно закивали.
«Сами сломали, сами и чиним» – бросила я реплику в мыслечат.
«Следы заметают, сволочи!» – добавила Ада, не церемонясь.
Вахтерша и охранники пропустили нас без проблем. Ни документы не потребовали, ни вопросов не задали.
Видимо, одно присутствие Ярославы Тимуровны давало зеленый свет любым посетителям этого корпуса. Мы миновали длинный холл с дверями в «процедурные», «ординаторские» и «служебные помещения».
Вошли в «отделение для тихих душевнобольных» и… у меня глаза на лоб полезли.
Вместо запертых палат здесь были помещения, отгороженные от нас стеклянными стенами. И там ползали, дергались словно эпилептики, кричали, метались, бросались на стены люди… с изувеченной аурной. Даже не знаю, когда и как вдруг включилось у меня магическое зрение.
Я видела, что у всех «пациентов» вырваны целые куски из энергетического поля и, в основном, в районе головы.
