Попаданку приглашали? 1983 - Тунис - страница 13

- Когда, говоришь, выйдет альбом?

- В конце 1983-го. Ну, ладно, хватит об этом. Меня сюда вызвал Хаким через посредника в Москве, но связь он не выходит. То есть тот Хаким из другого вектора ходит на работу и всё с ним хорошо, но он меня не слышит и не видит. Мне нужен Хаким из нашего зазеркалья, понимаешь? Зачем-то я ему понадобилась. По сути, я здесь знаю только тебя.

- Понял. Ты не можешь пойти в посольство, так как там знают тебя другую, которая живёт с девчонками и ходит учиться в универ, а не живёт… Кстати, где ты живешь?

- В Парадизе, номер проплачен на чужое имя и бессрочно. Ты такое видел когда-нибудь? Я волнуюсь.

Майкл резко затормозил и начал парковаться.

- Пошли-ка поужинаем.

Я поняла, что у него в голове что-то проскользнуло, но он мне пока не говорил.

[1] Хорошо? (зд. пер. фр.)

6. Глава 6 Марьям

ГЛАВА 6. Марьям

В ресторане я заказала жаренные сардины и арабский салат, в котором все овощи нарезали микроскопически мелко, добавляли много лимонного сока и какую-то вкусную приправу. Майкл взял себе кусок тунца с соусом харисса и такой же салат. От вина я отказалась, но он всё-таки заказал по бокалу розового.

- У Хакима очень властный отец, разбогатевший на каких-то сомнительных делах в Ливане.

- Насколько сомнительных? – переспросила я.

- Самых сомнительных вплоть до трафикинга.[1]

- Пока не вижу связь между собой и этим преступником, - я всё-таки отпила немного вина, - тебе про него сам Хаким сказал, или знаешь из других источников?

- Я думаю сейчас, зачем ты ему понадобилась. Хочешь кофе или десерт? – Майкл стал серьёзным.

- Да, кофе и мороженое. Клубничное.

Он попросил для меня десерт, а себе сигару.

- У Хакима произошла одна очень сложная история с сестрой.

- Марьям? – сразу спросила я.

- Да, ты с ней знакома?

- Немного знакома. Очень красивая девушка, - я сразу почувствовала, что собака зарыта именно здесь. Олег в Москве же мне так и сказал, «помочь в расследовании, которое связано с сестрой Марьям».

- Я знаю только, что Хаким очень её любит, они близнецы, выросли вместе. Отец Хакима обещал её какому-то своему партнёру из Ливана в жёны. Скорее всего, такому же бизнесмену, как и он сам.

- Когда Хаким это тебе сказал? – так, сегодня 11 марта, Мариям пропала в конце апреля. Я вспомнила, это случилось перед Майскими.

- Пару дней назад.

- А Марьям не хочет выходить замуж за этого трафиканта из Ливана, так?

- Скорее всего не хочет. Жениху, как я понял, лет шестьдесят. Но Марьям никто не спрашивает. Я её видел. Она удивительно красивая.

Я поджала губы. Так и было. Хаким тоже был хорош собой, но его сестра била все рекорды красоты – высокая, стройная, с ярко зелёными глазами кошки. Настоящая Бастет.[2]

С Марьям меня познакомила Марина. Она привела её в Культурный центр смотреть «Вокзал для двоих»[3] с французскими титрами. Народу набралось много, как нашего, так и тунисского. Пришли даже местные представители посольств дружественного соцлагеря: венгры, болгары, кубинцы.

Никто не прошёл мимо, чтобы не поглазеть на женщину редкой красоты. Марьям не носила абаю, специальную женскую мусульманскую одежду, не носила платка. В Тунисе многие женщины в городе ходили в обычной европейской одежде, даже в мини, и пользовались косметикой. Марьям прекрасно говорила по-французски, и вела себя абсолютно по-светски. Есть женщины, которые даже женщин не оставляют равнодушными и завораживают своей красотой. До встречи с ней мне часто попадались в книгах описания разных красавиц и их власть над мужчинами, но я приписывала это субъективному восприятию героя, его влюблённости, складу характера, Марьям же заставила меня посмотреть на красоту по-другому. От неё нельзя было оторвать глаз, люди просто пожирали её глазами и отворачивались только из-за приличия и воспитания. Помимо чисто физических совершенств: кожа, разрез и цвет глаз, жемчужные ровные зубы, полноватые естественные губы, длинная шея, точёная фигура, стройные ноги, ну, всё, короче, что принято считать эталоном, у неё был завораживающий взгляд и умопомрачительна улыбка. Или оно так казалось уже на фоне этого великолепия, трудно сказать.