Попаданку приглашали? 1983 - Тунис - страница 8

Я вышла из здания университета и пошла в сторону нашей квартиры, где мы жили с девчонками. Посольство нам снимало двухкомнатную квартиру вместо общежития. Мы попытались пожить в арабской общаге, но режим, места общего пользования, отвратительные кровати, тесная комната на четверых, непонятно какая уборка, духота, отсутствие холодильника – всё это очень усложняло учебный процесс и посольство сжалилось. Или кто-то из родителей позвонил, куда надо. Точно не мои. Мои – врачи и к дипломатической службе отношения не имели.

До квартиры идти было минут пятнадцать. Дорогу я помнила наизусть. По сторонам шоссе росли пальмы, для Африки, понятно, это само собой разумеющееся дерево. Почему мне всегда нравились пальмы, не знаю, но я их обожала. Может, память какая генетическая? Я видела фотографии Москвы девятнадцатого века – на Красной площади росли пальмы. Не верится, но факт. Я вообще люблю смотреть разные ролики по альтернативной истории в интернете, смотреть и сокрушаться, сколько вокруг нас вранья, а мы молчим, занятые своими заботами и выживанием. Больше всего я, правда, люблю смотреть про старый Питер.

Узнала двор. Села под навес на знакомую лавочку и стала ждать себя.

4. Глава 4 Карфаген

ГЛАВА 4. Карфаген

Просидела я так минут двадцать по моим подсчётам. Часов у меня ещё не было, я совсем забыла про этот аксессуар, поскольку телефон в нашей жизни заменяет практически все потребности. Решила непременно купить какие-нибудь электронные японские часики, как тогда было модно, Casio или Seiko. Из подъезда вышли Ленка и Женька. Ленка, как обычно, что-то жевала на ходу, в своём жутком платьице в цветочек, Женька несла пластиковый пакет с мандаринами. Они что-то обсуждали, но я сидела далековато и не могла разобрать. Значит, в квартире осталась Галька и я. Или только я, или только Галька. Мне ничего было не надо, я не собиралась вступать в контакт, мне надо было только убедиться, что меня две.

И я дождалась. Я-вторая вышла из подъезда и быстрым шагом направилась в другую сторону, не в ту, куда пошли две другие. Волосы у меня развивались на ветру и как раз достигали уровня плеч. Необычное зрелище – смотреть на себя живую со стороны. Вот если бы можно было подойти, поговорить, рассказать ей про её ошибки, стоившие ей потом так дорого. Мне даже захотелось её обнять, эту глупышку. Майкл меня увидит вечером опять с длинными волосами, призадумается. Если только это тот же Майкл, а не из другого вектора, как я.

И опять мне стало непонятно – если я её-себя вижу, то она меня теоретически тоже может видеть, или как? Или у меня той случившийся вектор, а я из не случившегося? Но это были всего лишь мои догадки. С кем бы об этом поговорить? И что мне делать? Ждать. Меня сюда выписали, я же не сама сюда прилетела, значит, ждать. Даже немного успокоилась. Я же ночевала не в квартире, и никто ничего не заметил, значит, и в отеле я могу свободно ходить и делать, что мне вздумается, а Хаким мне нужен другой. А Майкл мне зачем?

Майкл пялился на меня с самого начала, как мы начали заниматься арабским. Ни с американцами, которых в группе было пятеро, ни с испанцами, ни с разными бывшими нашими нам общаться не разрешалось. Только на уровне «нет ли у вас запасной ручки» или «не могли бы вы повторить, что сказал препод, я не расслышала». Американцы были почти в такой же ситуации, но чуть по вольнее, им можно было трепаться с нами на переменах, но вместе никуда не ходить. Майкл, хоть и был американцем, но не из той группы, которая приехала по обмену из Нью-Йорка, какого-то там языкового колледжа, он учился сам по себе за свои деньги и был немного постарше.