– Он предвидел это, – ответила спокойно старуха, – и настоял на том, чтобы вы немедля направились в его кабинет.
Возмущение вспыхнуло на лице Юны, но всё же она скорым шагом направилась в кабинет отца.
Норико молча прошла мимо стоящих слуг, направляясь к главе клана. Она прошла по длинному коридору, отделанному натуральным деревом, под каблуками женщины не скрипнула ни одна напольная доска.
– Госпожа Норико, – склонили головы якудза у дверей кабинета.
– Господин у себя?
– Да, госпожа, – ответил один из мужчин.
Норико кивнула и встала перед раздвижными дверьми.
– Господин, могу ли я войти? – спросила телохранительница громко.
– Входи, – прозвучало из кабинета.
Женщина отодвинула дверь и прошла внутрь.
Старик Оридзава вырисовывал кандзи на огромном белоснежном листе бумаги. Хируко еще с молодых лет успокаивал так нервы.
– Господин, – Норико, просительно сложив руки, рухнула на колени, затем бухнулась лбом об пол в нижайшем поклоне, – прошу наказать меня. Я не справилась со своим заданием.
Она замерла в ожидании, а старик продолжал вырисовывать черный иероглиф.
– Господин, разрешите войти, – раздалось за дверьми.
– Проходи, – спокойным тоном ответил глава.
В кабинет вошел Хан. На висках капли пота, в руках белый сверток, испачканный кровью. Якудза, склонив голову и выставив перед собой руки со свертком, подошел к столу главы клана и положил его на столешницу. Хан попятился назад и, приподняв ладони кверху с отсутствующим мизинцем, склонился в глубоком поклоне, опустив голову на пол, вставая на колени.
– Прошу, господин. Во всем виноват только я. Разрешите мне умереть.
Старик рисовал следующий кандзи. Только звук плывущей по бумаге кисточки нарушал тишину кабинета. Когда Хируко закончил, отставил банку с чернилами, утопил кисть в емкости с водой и подул на свеженарисованный иероглиф. Двери распахнулись, в кабинет вбежала Юна, в глазах застыли слезы, на щеке виден отпечаток от пощечины. Похоже, отец не церемонился с девчонкой, высказав, всё что думает.
– Дедушка, – девчонка подскочила к сидящему главе клана, – дедушка! Это я виновата… прошу… не наказывай никого… только меня!
– Госпожа… – не поднимал головы Хан, – я ваша тень, я должен был не отступать ни на шаг. Но я оплошал и заслужил смерть.
– Это моя вина, – спокойным тоном сказала Норико, не отрывая лба от деревянного пола.
– Дедушка…
– Хватит! – прорычал Хируко.
Всё умолкли.
– Юна, – посмотрел старик на притихшую девушку, – сколько раз я говорил тебе – не сбегать.
Хируко знал о побегах своей внучки, что уж говорить, она и от него умудрилась сбежать, будучи ребенком. Такая вот неуловимая красноволосая дьяволица.
– Видишь, к чему это привело, – сухо произнес старик, – что если тебя убили бы в том переулке? Что тогда?
– Дедушка, – шмыгнула носом девчонка, – я обещаю… даю слово… больше не сбегать! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… не наказывай Норико и Хана!
– Этого мало, – без эмоций произнес глава. – Что еще? Что ты готова предложить мне, чтобы я не наказывал их?
– Госпожа, – тихо произнесла Норико, давая понять, что красноволосой не стоит жертвовать собой.
– Госпожа, я готов понести наказание, – без капли сомнений произнес Хан.
– Дедушка, я готова на что угодно… – ответила Юна.
Старик угрюмо хмыкнул.
– Оридзава не должны обещать того, что не могут.
– Я смогу! Только скажи! – завелась Юна. – И я сделаю это!
– Хорошо, – кивнул старик, – тогда убей Томаса.
