Он со мной будто через силу общается! Тогда зачем помогал? Мог бы мимо пройти. От негодования на лбу появляется складочка, потому что я его морщу. Разгневанная от безразличия Даниса, делаю к нему шаг. Он стоит неподвижно, но мне кажется, будто становится выше. Вытягивается и плечи расправляет. Словно хочет дать отпор.
Ну и пусть. Широко улыбаюсь и, преодолев расстояние, что нас разделяет, касаюсь губами его щеки. Как только это происходит, ладошки увлажняются, а сердце… Мамочки, оно как ненормальное скачет.
В доме прекрасная система вентиляции, но мне вдруг так душно становится, невыносимо. Хочется расстегнуть рубашку. Что я и делаю. Вынимаю первые пару пуговиц из петелек. Но даже это не помогает, чтобы вдохнуть полной грудью. Меня словно придавило бетонной плитой.
Я беспомощно лежу под ней и просто жду своей кончины. Вот такие у меня сейчас эмоции. Тотальная безнадега. Потому что Дан снова не реагирует. Стоит и смотрит на меня как на зверушку. Нет, как на экспонат из цирка уродов.
— Если тебе неприятно, всегда можно озвучить, — фыркаю и спешно отхожу от него подальше. Подхватываю Вишню и крепко прижимаю к груди. Как только она оказывается на моих руках, снова начинает мурчать.
— Это просто лишнее, — выдает ровно. В голосе даже намека на извинения нет.
— Буду знать, — отворачиваюсь.
Показательно закатываю глаза перед этим. Будто меня все это только смешит. На самом же деле прячу от него лицо, на котором отражается все мое разочарование.
— Столовая там, — сглатываю и указываю рукой в сторону прохода. — Идем. Только нужно разуться.
Скидываю обувь и, ускорив шаг, топаю к маме, которая уже там.
Шаг не замедляю. Данис идет за мной. Не отстает. Поэтому нормально, и плевать, что он подумает по поводу моего полубега.
Мы едим под мамину болтовню. Она расспрашивает Даниса про учебу, приют для животных, которому, как оказалось, он помогает на постоянной основе. И не одному. Интересуется, как мы познакомились, тут уже я вставляю пару слов. Потому что Кайсаров, дурень, отделывается одним словом — оригинально.
Оригинально, блин!
На ходу меняю историю о том, как ввалилась в мужскую раздевалку. Оставляю только то, как Данис мне помог с одеждой.
***
— Пока, — взмахиваю рукой.
Дан кивает. Мы оба замерли у двери. Совсем рядом друг к дружке. На удивление, сейчас он от меня не шугается и враждебности я в его позе не чувствую.
— Извини меня, Катя, — проговаривает полушепотом. Так мягко, что у меня пальчики на ногах поджимаются. — У меня сегодня не очень хорошее настроение.
Дело явно не в настроении. Но я всем видом, конечно, показываю, что извинения приняты и я ему верю.
— Бывает, — добродушно пожимаю плечами и протягиваю мизинчик. — Мир?
Кайсаров ухмыляется. Мне кажется, я даже слышу, как с его губ смешок срывается.
— Мир.
Мы сцепляемся мизинцами буквально на несколько секунд, но этого короткого прикосновения хватает, чтобы снова почувствовать, как внутри все переворачивается. То, что так на меня действует именно Данис, я уже поняла. Теперь осталось выяснить почему.
Он уходит молча. Я еще какое-то время наблюдаю из окна, как его машина разворачивается и скрывается за нашими воротами.
Вечером, как только приезжает папа, мы идем хоронить Перси. В комнату я возвращаюсь зареванной. Хоть мама и успокаивала до этого больше часа. Только вот, как остаюсь одна, снова рыдаю. Вишня сопит рядом, а у меня сердце разрывается.
