– Это невозможно! – вдруг сказала она.
– Что? – Ясинский с недоверием уставился на Амину.
– Их кто-то усадил так… специально… посмертно! Иначе тела бы сползли или завалились набок… Это физически невозможно – остаться в сидячей позе, сотрясаясь в предсмертных конвульсиях!
– А колонны? Облокотились, да и все…
– Нет, вы не понимаете.
– Что за шум, а драки нету? – встрял в разговор участковый.
– Что скажешь, Никич? – парировал Ясинский. – На твоем участке и такое?!
– Та-а… Я вот что думаю. Набрели на них бомжи, скорую вызвать побоялись, а ценности унесли. Телефоны можно недурно так загнать!
– И заодно усадили помягче? – перебила Амина.
Участковый с Ясинским переглянулись.
– Ну, вообще могли… из чувства вины или уважения там… гастарбайтеры! У нас таджиков полно. Мусульмане они… кто их обряды знает…
Ясинский прокашлялся и почесал кончик носа. Участковый запнулся.
Амину бросило в жар: почему к православным традициям относятся с уважением, а мусульманские воспринимают как дикие ритуалы?
– Нет таких… обрядов.
Она поднялась.
– Ладно, забирайте! – крикнул Ясинский фельдшерам из скорой, которые нетерпеливо топтались на площадке перед ротондой.
Затем подполковник обратился к операм:
– От вас жду подробный отчет! И от вас, э-э?..
– Старший судмедэксперт Алексеева, – протянула руку Амина.
По лицу Ясинского проскочила тень удивления, но он быстро справился с собой и пожал ее ладонь.
– От вас заключение по обоим, причем вне очереди – это приоритет. Задача ясна?
– Ясна. – Амина помедлила. – Вы сказали, что их зовут Женя и Илья, почему тогда подпись «Ж + Т»?
– Глазастая, – по-доброму усмехнулся участковый. – Топоров. Фамилия у Ильи Топоров, кличка – Топор.
Амина попрощалась и направилась к выходу из парка. На широкой аллее к ней подскочил молодой человек с блокнотом и камерой в руках.
– Прокомментируйте, пожалуйста…
– Вы же знаете, что я ничего не могу вам рассказать. Обратитесь в пресс-службу Следственного комитета.
– Значит, дело ведет Следком?
Амина покачала головой и быстро пошла к машине. Дождь грозил перейти в ливень.
Когда Амина добралась до Бюро, было уже одиннадцать. Боясь упустить важные, незаметные на первый взгляд детали, Амина занялась вскрытием сама от и до, отказавшись от помощи Михалыча, который обычно подготавливал трупы для экспертов. Он лишь доставил тело девушки – Смирновой Евгении Васильевны – в секционку. Людочка все еще возилась с утренней бабулей, хотя поглядывала с завистью на соседний стол, за которым работала Амина. Все предметы одежды потерпевшей Амина аккуратно убрала в полиэтиленовый пакет, чтобы отправить на последующую экспертизу. Хотя с большой долей вероятности можно было утверждать, что ребята отравились содержимым того самого флакона бытовой химии, Амина действовала согласно правилам.
При подозрении на отравление нельзя было обмывать труп ни водой, ни антисептиком, чтобы не смыть яд или не занести последний в организм. Порядок вскрытия также отличался от прочих: сначала Амина извлекла из тела сердце и забрала в шприц кровь на последующее исследование, затем выделила и перевязала у входа желудок и кишечник. Позже их содержимое будет тщательно осмотрено.
В секционном зале было прохладно, но лоб Амины покрылся испариной, резинка от шапочки сдавила виски, под маской стало трудно дышать. Боковым зрением Амина отметила тень – это Михалыч примостился у стены. Значит, будет смотреть, как она работает. Мимолетная дрожь пробежала по пальцам, но Амина собралась и запретила себе отвлекаться. Ее личный набор инструментов – японский, дорогой и удобный, который она купила себе на пятилетний юбилей работы в московском морге при ГКБ №31, – использовала Люда, поэтому Амине пришлось взять отечественные, фирмы «Ворсма». Это были охотничьи ножи.
