Попытка Реквиема - страница 12

Впрочем, это только видимая часть айсберга. Очевидно, что проблема неизмеримо больше. Простенький пример – в дворовых компаниях существует негласное правило, если хотите Табу: обыкновенные мальчишки, 7-13 лет, подсознательно не употребляют в общении такие внешне безобидные слова, как «козел» или «петух». Подтекст этих слов известен нам с детства, но кто, когда и как внушил нам такую линию поведения? Такое впечатления, что мы впитываем этот вирус с молоком матери.^>38 За полвека моей суетливой жизни мало что изменилось. «Заводной апельсин» Берджесса в действии. Никуда не делся сленг, по-прежнему существуют «прописки» в школах (горячий прием новичков с элементами насилия, разительно похожий на «прописку» в камере), по-прежнему в полутёмных пивнушках малолетки подобострастно заглядывают в глаза старшим, исполняя любую прихоть. Замысловатый танец на «цирлах». Одним словом: «Смерть лягавым – жизнь блатным!».

«Воровская идея». Какая она на самом деле?

Пишущая «братва» явление не частое, но, тем не менее, прочно вошедшее в средства массовой информации. Существуют целые сайты, где вам в деталях расскажут о том, как заработать авторитет и выжить в закрытых помещениях^>39. Но если присмотреться… Информация эта, мягко говоря, отлакирована, отретуширована, прошла через руки множества литературных стилистов-редакторов, информация эта имеет определенную цель.^>40 Совсем другое дело сайты аболиционистов, в которых действительно можно подчерпнуть достоверную информацию (статистика, рецензии, анонсы, статьи, комментарии и даже «штучные» книги норвежца Нильса Кристи) о реальном положении дел в уголовно-исправительных учреждениях.^>41 Каждая сторона имеет право на свое мнение. И это замечательно. Но возникает встречный утопический вопрос: «Почему в противовес мнению людей прошедших через заключение, не существует сайтов, на которых свое мнение смогли бы высказать…жертвыпреступления?»^>42. Можете ли вы представить такой сайт (либо форум) в масштабах страны? Боюсь, мы бы просто захлебнулись в количестве историй, в потоке событий связанных с болью и растерянностью…

«Многие жертвы нуждаются в восстановлении чувства безопасности, доверия к людям, в компенсации материального ущерба и ответах на вопросы («почему я?», «повторится ли это со мной?», «не я ли виноват в этом?», «что я ему сделал?»). Болезненные переживания – страх, горе, беззащитность, недоверие к людям, самообвинение – могут много лет мучить потерпевшего. Для некоторых жертв преступления очень важна возможность поделиться личной историей и получить ответы на вопросы непосредственно от правонарушителей».^>43

В течение десяти лет мне, с каким-то мальчишеским упорством, хотелось отыскать, в огромной череде лиц ранее судимых, среди односложных ответов и взглядов поначалу полных неприязни, человека, который бы сам рассказал о своей жизни. Рассказал бы сам по одной простой причине – любой текст, об особенностях пенитенциарной системы созданный сотрудником МВД России можно легко обвинить в предвзятости. В конечном итоге поиски оправдались – обнаруженный мною сорокалетний мужчина, с отличным чувством юмора и изысканными манерами был попросту образом «криминального идеала» для дворовых мальчишек, что поначалу породило ряд неприятных разговоров между нами. К огромному удивлению я обнаружил не просто бывшего блатаря, я обнаружил ИДЕОЛОГА, чья «карьера» начавшаяся еще во времена СССР, длительное время была весьма успешной.