Он рассмеялся над такой логикой.
– Ладно… Любимая поза в сексе?
Тут мне пришлось задуматься.
– Миссионерская?
– Серьезно? – Тон выражал глубочайшее недоверие. Теперь мы застряли в пробке в Гастауне, так что в ближайшее время я отсюда не выберусь.
– Да.
– Правда-правда?
– Да.
– И что же тебя в ней привлекает?
– Ну что ж… Мне нравится, когда мужчина лежит на мне сверху. Ну, знаешь, иметь возможность ощущать его… его вес и силу… – На этом я решила замолчать, потому что Джесси буквально прожигал меня взглядом. Я поерзала на стуле, поскольку начала потеть в коже и кружевах. – Что насчет тебя?
– Любимое блюдо – стейк на косточке, с кровью, – сказал он. – У меня аллергия на кошек. Иногда я разговариваю во сне.
– В самом деле? И что ты говоришь?
– Не знаю. Ты моя девушка. Это ты мне скажи.
– Кажется, я слышала, как ты бормотал что-то о том, чтобы вытатуировать мое имя у себя на заднице.
– Похоже на то, что я бы сказал.
Я рассмеялась:
– Любимая поза в сексе?
– Мое лицо. Между твоих ног.
Смех оборвался, когда мои щеки вспыхнули. Точно. Оральная зависимость.
– Хм… – Я сглотнула. – Разве это не поза для прелюдии?
Он ничего не ответил, просто жевал свою жвачку и улыбался. Рев «Феррари» эхом отражался от ближайших зданий, пока мы пробирались по узким улочкам.
– Так, что мне сказать людям? – спросила я, пытаясь увести разговор в сторону от секса. – Я имею в виду, они будут спрашивать. Понимаешь, о нас с тобой. – Может быть, вся такая нарядная, с макияжем, нижним бельем и модным освещением в глянцевом музыкальном клипе, я в чем-то и подходила ему, но правда заключалась в том, что Джесси Мэйс был совсем не моего полета птицей. Он должен это понимать.
Как и все остальные.
– Просто скажи им, что я трахаю тебя до умопомрачения каждую ночь, и ты никогда не была так счастлива, – беззаботно ответил он. – Что еще им нужно знать?
– Но разве мы не должны согласовать несколько деталей? Подкрепить наши истории? Например, что тебе больше всего нравится во мне? При условии, что мне больше всего нравится в тебе то, что ты трахаешь меня до умопомрачения каждую ночь.
Он ухмыльнулся:
– Мне нравится трахать тебя до умопомрачения каждую ночь.
Я вспыхнула; в моей кожаной куртке становилось чертовски жарко, но я боялась снять ее и снова оказаться под его пристальным взглядом, когда он заметит глубокий вырез моего платья.
– Скажи, что еще мне должно в тебе нравиться, – попросил он.
– Не знаю. Я люблю животных. Ты уже видел моего пса Макса. Я довольно аккуратный и организованный человек. И отлично пеку.
– Ты только что описала мою бабулю.
Я снова покраснела, на этот раз от смущения, а не от растущего возбуждения. Почему я не упомянула о живописи, понятия не имею. Возможно, я не хотела показаться жалкой подражательницей. Слишком часто я замечала искру интереса в чьих-то глазах только для того, чтобы снова увидеть, как она гаснет, когда они узнают, что я на самом деле так и не реализовала свои художественные устремления.
– Эм… и я трахаюсь как животное?
– Вот это уже больше похоже на правду.
– А что еще мне в тебе нравится, кроме постоянного секса?
– Тебе нравится мое раздутое самомнение, – непринужденно сказал он. – Ты находишь это очаровательным. Тебе нравится мой большой член. И я феноменальный любовник.
Боже милостивый.
– И это все?
– Что еще тебе нужно?
– Как мы начали общаться?
– Я отправил тебе фото члена после съемок клипа, а остальное уже история.
