Портфолио не предлагать - страница 11

“Хочешь угадаю? Ты гуляешь по городу!” – на экране телефона высветилось сообщение от Савелия.

“Не угадал! Смотрю в окно электрички” – написала я и добавила смайлик с выпученными глазами и высунутым языком.

“Сбегаешь…”

“Только если от самой себя, а от тебя, как я поняла, не сбежишь…”

“Правильно понимаешь… Тут такое дело… Флешку твою не могу найти…”

Я почувствовала внезапное облегчение. А то мандраж уже начал навещать меня при мысли, что Савелий прочтет то, что я и сама с трудом решилась бы перечитать. Ничего такого, конечно, там не было. Просто жизненные ошибки, которые не исправишь, как двойку в ученическом дневнике.

“Ты ведь записи, надеюсь, в гугл-доках сохранила? Можешь ссылку кинуть? Пока есть время, почитаю”.

“Ты еще в пути?”

“Нет, уже в Москве”.

“Ничего себе! Ты телепортировался?”

“Ну да, на самолете”.

Вот хитрец! Говорил, что срочные дела, а время для дневника откуда-то нашлось. Записи, я конечно, сохранила в гугл-доках, только знать Савелию об этом не обязательно. Довольная собой и внезапными обстоятельствами, я ответила, что как раз-таки нет, надо добраться до дома, поискать в ноутбуке, а сама открыла файл в телефоне.

Чтение давалось трудно. Но, как сказала психолог, у которой я однажды брала интервью, если прошлое цепляется, как репей, надо доставать колючки, возможно, по одной, то есть проживать ситуацию столько раз, пока не почувствуешь, что отпустило. Адская техника, конечно. Однако я решила попробовать, потому что прошлое действительно не отпускало. Но теперь я могла посмотреть на него со стороны и прочитать, словно книгу.

Лето, Коромысловка, начало 90-х годов XX века

О нашей любви можно было написать роман, так говорили. Но мне казалось, что у нас как-то все неправильно. Хотя разве любовь может быть неправильной? Оказалось, что может. Он делал все не так. Долго думал. Молчал, когда я ждала ответа. И совсем-совсем меня не понимал.

Мы были с разных планет. И даже не с Марса и Венеры, нет. Пожалуй, он был с Юпитера – такой же большой и газообразный. Опереться на него было невозможно. А я была с Меркурия – маленькой юркой планеты, самой близкой к Солнцу. Она похожа на Луну, только внутри – большое и железное ядро. Перепады температуры на планете самые жестокие – от минус ста девяносто до плюс четырехсот градусов по Цельсию. В таком же диапазоне прыгали мои эмоции. Только успевай, оборачивайся. И он не успевал. Плыл по жизни – большой, спокойный и далекий от меня в своем газообразном состоянии. Какая уж тут любовь, тем более для книги. Проза жизни. И эта проза затягивала.

Его звали Гордей. Мы познакомились на деревенской дискотеке. Потом долго бродили по деревенским улицам. Потом оказалось, что это любовь. Он приходил, а чаще приезжал за мной в любую погоду. И это он постучал в окно бабушкиного дома тем дождливым вечером, когда я сидела на подоконнике. Много лет спустя я все так же ясно представляла эту картинку, будто пересматривала старый немой фильм с субтитрами.

Тогда мы впервые оказались вместе на старом кожаном диване со смешными откидными валиками под мелодию бешено популярной группы «Ласковый май». Небольшой квадратный магнитофон “Романтика” Гордей принес с собой под курткой, как запретный плод. Мы слушали его на самой низкой громкости, чтобы не разбудить бабушку. Но она ворочалась за стенкой и периодически покашливала. Эти звуки означали, что я сгорю в гиене огненной, ведь приличной девушке должно быть стыдно сидеть с парнем на диване. В ее представлении – это прямой путь, ведущий ко греху. Бабушка зря волновалась. Дальше несмелых поцелуев под страдальческий голос Юры Шатунова дело не шло. Пока мягкие губы Гордея касались моей щеки, а нестерпимые мурашки бежали до пяток, я не выдерживала и начинала его о чем-нибудь расспрашивать.