Миссис Дедал заговорила тихим голосом с Дэнти, но Дэнти громко отрезала:
– Нет уж, я не стану молчать. Когда вероотступники оплевывают и поносят религию и церковь, я буду защищать их.
Тут мистер Кейси резко оттолкнул свою тарелку на середину стола и, поставив на стол локти, хрипловатым голосом обратился к хозяину:
– Скажите-ка, а я вам не рассказывал историю про самый знаменитый плевок?
– Да нет, Джон, – ответил мистер Дедал.
– Ну как же, – продолжал мистер Кейси, – весьма поучительная история. Случилось это не слишком давно в том самом графстве Уиклоу, где мы ныне находимся.
Тут он остановился и, обернувшись к Дэнти, со сдержанным возмущением произнес:
– И могу доложить вам, мэм, что если вы имели в виду меня, то я не вероотступник. Я католик, каким был до меня мой отец, а до него был его отец, а до него был его и так далее, в те времена, когда мы отдавали жизни, но не отступались от своей веры.
– Тем более постыдно для вас сейчас так говорить, как вы говорите, – сказала Дэнти.
– Ладно, Джон, вы все-таки расскажите историю, – с улыбкой проговорил мистер Дедал.
– Уж это католик! – сказала Дэнти с насмешкой. – Да самый отпетый протестант не наговорит такого, что я сегодня здесь слышала.
Мистер Дедал замурлыкал себе под нос мелодию уличных певцов, покачивая головой из стороны в сторону.
– Я не протестант, еще раз вам повторяю, – сказал мистер Кейси, багровея.
Мистер Дедал, все так же покачивая головой, пропел нарочито гнусавым голосом:
Сбирайтесь все, о католики,
Которые к мессе не ходят.
Вновь придя в хорошее настроение, он взял нож и вилку и вернулся к еде, приговаривая мистеру Кейси:
– Выкладывайте-ка свою историю, Джон, нам будет полезно для пищеварения.
Стивен с теплом и сочувствием смотрел на мистера Кейси, который глядел неподвижно перед собой, оперев голову на соединенные руки. Ему нравилось сидеть подле него у огня, снизу посматривая на его суровое темное лицо. Но темные глаза его не бывали суровыми, а голос всегда был нетороплив и приятен для слуха. Только почему же он против священников? Ведь тогда Дэнти значит права. Но Стивен слышал, как отец однажды сказал, что она неудавшаяся монахиня, была в монастыре в Аллегени и ушла из него, когда ее брат сильно нажился на продаже дикарям всяких побрякушек. Может, из-за этого она и стала против Парнелла. И она не любила, чтобы он играл с Эйлин, потому что Эйлин была из протестантов, а Дэнти когда была молодая, то знала детей, которые водились с протестантскими детьми, а протестанты насмехались над литанией Пресвятой Девы, всё повторяя Башня кости слоновой, Чертог златой! Как это женщина может быть башней из слоновой кости и чертогом из золота? Кто тут все-таки прав? И ему вспомнился вечер в лазарете в Клонгоузе, темные воды, огонек на пирсе и скорбные вопли тех, кто услышал весть.
У Эйлин были белые тонкие руки. Как-то, когда играли в жмурки вечером, она прижала ему к глазам свои руки: длинные, белые и тонкие, холодные, мягкие. Такая вот и слоновая кость: она холодная, белая. Значит, это и есть смысл слов Башня кости слоновой.
– История милая и короткая, – сказал мистер Кейси. – Дело было в Арклоу, в холодный ненастный день, незадолго до смерти вождя, да будет с ним милость Божия!
Он сделал паузу, устало прикрыв глаза. Мистер Дедал взял косточку со своей тарелки и принялся обгладывать с нее мясо, со словами:
– До его убийства, вы хотите сказать.
