– Сейчас буду. – Брасов положил трубку в карман, взглянул на дом последний раз и досадливо отдал команду Игорю: – Поехали.
Проезжая мимо киоска, он все глаза проглядел, но девчонка в красном плаще не стояла на прежнем месте, а чутье, от которого никуда не деться, подсказывало, что он увидит ее.
Тори влетела в комнату подруги с диким воплем:
– Женька, мама тебе туфли передала, примерь.
– Фу, как ты меня напугала. Какие туфли?
Тори отодвинула на столе учебники, за которыми Женя корпела, готовясь к экзаменам, водрузила коробку и открыла:
– Смотри. Чудо, правда?
– Ах… – приподнялась Женя со стула, взявшись за грудь.
Туфельки – действительно недосягаемая мечта: классическая модель, с узеньким носком и на шпильке, ярко-красного цвета, в таких, конечно, каждый день не походишь – жалко. Тори достала чудо-туфельки, сунула в руки Женьке:
– Примерь.
Та надела, прошлась, любуясь своими ногами и придерживая фонтан пепельных волос, вдруг подняла глаза на подругу:
– Они же дорогие.
– Конечно. Италия.
– Думаю, родители денег не дадут…
– Какие деньги? Мама купила мне без примерки, а они зверски жмут. У тебя нога меньше, значит, туфли твои. Считай, это тебе подарок к окончанию школы. – Тори упала на кровать. – Уф, не дождусь, когда мы ее закончим. Ненавижу школу, нашу вонючую столовую, уроки, шум на переменах и слово «нельзя». Ты на выпускной платье сшила?
– Нет еще. – Женька налюбоваться не могла на туфли. – Теперь придется придумать другой наряд, я пойду в них.
– В красных? – приподнялась Тори. – Нехорошо. Все будут во всем белом, как невесты, а ты в красных туфлях? Мне дядя везет из-за границы ажурное, длинное, белое…
– Платье невесты непрактично, куда ты потом в нем пойдешь?
– Не думала об этом. Хм, найду куда сходить, например, под венец. Шучу. Я покурю? – спросила Тори разрешения.
– С ума сошла? Мама унюхает – мне достанется, – не разрешила та.
– А я в форточку.
Из потайного места сумочки Тори достала сигарету и зажигалку, запрыгнула на подоконник, в этом доме оконные проемы огромные, форточка как раз на уровне лица…
– Где ты все время витаешь, о чем думаешь?
Очнувшись, Тори увидела, что положила на тарелку мужа с рыбой и рисом… кусок яблочного пирога, тем не менее она осталась верна себе, ничуть не смутившись:
– Ты запрещаешь мне витать и думать?
– Думай сколько угодно, но у меня раздельное питание: рыба отдельно, а пирог – к чаю.
– Извини. – Тори взяла пирог и отправила в мусорное ведро.
– Но теперь рыба пропахла ванилью, – возмущенно сказал он. – Крошки. И на гарнире.
– Нет проблем.
Рыба с гарниром последовали за куском пирога, а Тори вновь уселась за стол, как показалось Роберту, отсутствуя, хотя преданно смотрела на него, подперев подбородок кулаком. Все, что так или иначе мешает его стабильности, вызывает у него раздражение, он быстро забывает, что сам напакостил, и если к нему предъявить претензии, то их число составит миллион. Глядя перед собой на пустое место, где должна стоять тарелка, Роберт нахмурил брови, а это второй маленький признак большого недовольства, и произнес:
– Вообще-то, я еще не позавтракал.
– Нет проблем.
Она взяла чистую тарелку, механически положила кусок жареной рыбы и риса, не забыла полить соусом, поставила перед мужем. Роберт начал есть, озадаченно поглядывая на жену, которая снова как будто была здесь и в то же время далеко отсюда.
– Почему ты не ешь? – спросил он.
