И вот они подходят к Гололобову. За прошедших пять лет вроде ничего и не изменилось. Вот двухэтажный магазинчик на самом краю села со стороны Озерского шоссе, а рядом чайная. Отец предложил зайти в чайную, чтобы выпить сто граммов – для храбрости. Только они открыли дверь, первым, кого они встретили, был тот самый «Жидок». Иван Алексеевич занервничал, заюлил, как не раз позднее рассказывал отец.
– Ефимыч, это не я, не я тебя выслал! Это колхозники! – торопливо и негромко проговорил Иван Алексеевич, оглядываясь через плечо на посетителей чайной.
– Ну-ну… – усмехнулся отец, – колхозники, значит, виноваты… Мама попыталась напомнить Ивану Алексеевичу, как это было на самом деле, но отец остановил ее:
– Кончай, мать! Ему это на том свете зачтется! – и прошел к мужикам, сидевшим в чайной…
Мама пробыла у меня с полчаса.
– Ой, надоть идти, а то я просилась на минуточку, только посмотреть на тебя, – сказала она, пытаясь отыскать где-нибудь настенные часы.
Из окна я смотрела, как мама уходила от института, часто оборачиваясь, но не зная, откуда я могла бы видеть ее. Окно, из которого я наблюдала за мамой, закрывала одна из больших колонн парадного подъезда института. Она отходила все дальше, продолжая поворачиваться в сторону окон – в серых валенках с галошами, в бывшем моем полушубке и в старой пуховой шали, которую несколько лет тому назад изодрал в клочья Нуфка Тихомировых, когда я была у Милы на ее дне рождения…
Вторая Галя, с которой я познакомилась в «Склифе», была москвичкой. Она рассказала, что она – актриса, снималась в фильме «Свадьба с приданым». В дальнейшем я внимательно всматривалась в титры этого фильма, но фамилии Трифонова не обнаруживала. Возможно, она снималась в массовых сценах или у нее был актерский псевдоним, но роль веселой певуньи и плясуньи исполняла актриса с другой фамилией.
К Гале приходил ее муж – коренастый, молодой и хорошо одетый мужчина. Галя рассказывала, что ее муж – замминистра промышленности, тяжелой или легкой, не помню. Галя попала в институт с ножевым ранением под правую лопатку. Она после спектакля возвращалась домой поздно вечером. Жили они с мужем на четвертом этаже. Она начала подниматься уже на третий этаж, когда, оглянувшись, увидела, что ее нагоняет посторонний мужчина. Галя побежала по ступенькам вверх. Успела добежать до своей двери и нажать на кнопку звонка. Грабитель нанес ей удар в спину, но снять шубу с нее, видно, побоялся…
Через пять дней тетя Нюша забрала меня домой. Мы долго ехали трамваем, помнится, это был № 23.
На следующий день я потихоньку отправилась в школу, чтобы отнести справку об освобождении от учебы еще на неделю. В школе шел урок. Я отдала справку секретарю и направилась домой. Накануне был солнечный день, остатки снега на тротуарах и проезжей части Волоколамского шоссе подтаяли, а к вечеру образовавшиеся лужи превратились в мини-катки. Сегодня солнце решило отсидеться за плотными серыми облаками. Я шла осторожно, но мои ноги, обутые в новые ярко-красные зимние ботинки, разъезжались в разные стороны. Я перешагнула через две пары трамвайных рельсов и оказалась на Волоколамке, как раз напротив центрального входа в МАИ. Слева от меня ближайшая автомашина была около строящегося здания художественного училища им. Строганова, справа из-за угла, со стороны Ленинградского шоссе, выезжал оранжевый автобус. Когда я дошагала до середины шоссе, расстояние между мной и автобусом резко сократилось, я заторопилась и около самой бровки растянулась плашмя на живот.
