В первом же письме Миля подробно описала свое детство, начиная с 1941 г., когда ее отца арестовали как «врага народа». Искалеченной оказалась судьба всей семьи: отец умер в 1943-м в лагере от истощения, брат в 11-летнем возрасте умер от воспаления легких, личная судьба матери в дальнейшем сложилась неудачно. Из Омска их семью после ареста отца в течение 24-х часов вывезли на край области. Позднее мама Мили завербовалась на Камчатку на рыбную базу.
Миля написала в письме: «Жили мы на берегу Охотского моря, параллельно текла речка. Коса шириной около 200 метров. Когда на море был шторм, особенно осенью, вода из моря перетекала в реку.
Мы, дети, там жили весело, играли в мячи, скакалки, а потом в лапту. Это замечательная игра! С нами даже мужики молодые играли. Играли дотемна, пока мяч было видно.
Классы в школе были маленькие. В нашем поселке было 5 классов. Русский язык преподавал кореец. Зимой мы, девчонки, вязали, играли в карты, учились танцевать под патефон.
Летом работали на базе, в «икрянке». Икра шла по конвейеру, мы собирали ее, а женщины солили в чанах, добавляя туда специи и растительное масло. Какая была икра! Сейчас бы с удовольствием поела. Ели много рыбы красной (горбушу, кету, кижуча). Была также треска, навага, камбала. Камбалой летом кормили собак, а зимой и мы ее ели. А летом ели, в основном, красную рыбу. Жарили, варили уху, делали котлеты. Сами делали рыбий жир из молок трески.
В 6-й класс надо было ходить за 5–6 километров. И я ходила – одна, вечером, по темноте».
По окончании срока работы по договору о вербовке мама Мили сделала попытку найти жилье и работу в Кургане, где жил ее брат. Попытка оказалась неудачной, и летом 1953 г. мама Мили и ее брат завербовались в Якутию. Так они оказались на прииске Огонек Аллах-Юньского района ЯАССР в тот самый год, когда 1 августа 1953 г. к нам прибежал мой одноклассник Олег Сувернев и сообщил, что мой отец досрочно освобожден из ссылки.
Из письма Мили я узнала, что ее подружками на Огоньке были Лина Митахинова и Света Соколова, дочь нового директора прииска, приехавшего на смену Тихомирову А. А.
Подраставшие приисковые дети играли в те же игры, что и мы, лазали по тем же горам. Так же, как и мы, ходили за грибами, голубикой, брусникой. Вот только, где росла морошка, они не знали, по словам Мили. А она росла около протоки за домом, в котором жила семья приискового судьи Ф. Местникова. Его дочь Када училась в нашей школе.
Миля Силантьева вспоминает в своем письме о выпускном вечере моего бывшего класса. Она пишет: «У них был хороший выпускной вечер. У меня осталось такое впечатление, что был большой светлый зал. Олег, помню, приглашал меня танцевать, а Света не отпускала меня от себя. Жалею до сих пор. Он дружил, видно, с Милой Тихомировой. Он был очень умный парень.
А мальчишки в нашем классе нас не привлекали. Они были тихие, скромные, на вечера не ходили».
По окончании школы одноклассники Мили Силантьевой разъехались кто куда – учиться дальше. А их, выпускников, как пишет Миля, в 1956 г. в нашей школе было всего шесть человек, ровно столько же, сколько было в первом выпуске десятиклассников в 1952–53 учебном году.
Эмилия Казимировна поступила на физмат пединститута в Горьком. Работала сначала по направлению в Иркутской области, потом в Омской. У нее двое взрослых детей – дочь Таня и сын Саша. Сын окончил Новосибирское высшее военное училище, подполковником вышел в отставку. Он – мастер спорта по лыжам и плаванию. У него два сына.
