– Думал я об этом, думал. Ну, наплела и наплела, а зачем же она потом Якушевскому перезвонила? Зачем уточнять стала? Про эту песенку дурацкую?
– Женская душа – потемки, – с хитрой ухмылкой сказал Игорь. – Потемки!
– Но капитан-то! Хорош гусь! «Честные глаза»!
– А может, влюбился? Или она в него? Ты чиновник, тебе простые человеческие чувства не знакомы.
– Скажешь тоже! Я простой советский человек. Мне любые чувства знакомы.
Улетов засмеялся.
– Чего смешного? Вот он я, как на ладони. Простой советский человек.
– Не обращай внимания, простой советский человек. Это я так, смешинка в рот попала.
Сердитый Филин шел к своей машине и думал: ну вот, ему опять достались архивы. Он что? Специалист по архивам? А капитана Диму небось опять отправят в такое место, где поят коньяком.
Евгений не претендовал на «Багратион». Пускай это будет обыкновенный трехзвездочный, но архив?
Он посмотрел карту. Архив Трамвайно-троллейбусного управления был самым близким.
«Не факт, что там мне повезет, – подумал старший лейтенант. – Не ищи легких путей, сказано в какой-то Священной книге. Уж там не наврут», но «трамваи и троллейбусы» были рядом. Филин пошел бы туда пешком, если бы не был уверен, что после этого архива ему придется ехать в следующий. Дальний.
Но Священная книга ошиблась. «Замороженная» тетенька, начальница над личными делами, помогла ему найти нужную папку. В этой папке, во-первых, имелась фотография молоденького мужчины, очень похожего на умершего Бубнова, начальника Третьего участка пути («Он что, и родился начальником?» – подумал повеселевший Филин). А, во-вторых, был подшит к остальным документам пожелтевший от времени листок, называвшийся «Автобиография». И такой же дряхлый листок – «Характеристика».
– Я возьму? – посмотрел на женщину Евгений.
– Пишите расписку, – сказала начальница, которую звали Елена Николаевна.
– Он же помер.
– Расписку! – Елена Николаевна была непреклонна.
Филин и не сопротивлялся. Пока он писал расписку, выяснил, что Бубнов звонил недели две назад. Собирался заехать. Взять справку для стажа.
Возбужденный Филин просто ворвался в комнату. Посмотрев на немногочисленное воинство сыщиков, он сказал, едва сдерживая эмоции:
– Вот! Тут вся разгадка! – и потряс старенькой папкой.
– Тебя гаишники не задерживали? – поинтересовался полковник.
– Нет! Не задерживали, – не очень уверенно ответил Евгений. И подозрительно посмотрел на Ушана. – А почему вы спрашиваете?
– Потому!
– Вы не понимаете! Здесь ответы на все вопросы! И старая фотка того мужика! – Он опять потряс папку.
– Какого мужика? – спросил Ушан.
– Того! Где нашли «жмурика». Бубнова.
– Во-первых, не «жмурика», а мертвеца.
– Я дал расписку, что верну папку сегодня!
– А я не писал никакой расписки, – усмехнулся полковник. – Давай сюда! – Он почти вырвал из рук старлея документы. – Теперь это вещественное доказательство.
Розов краем глаза заметил, что Филин все еще стоит, и нетерпеливо показал на стул. Пролистал папку раз, потом другой.
– Ну, с Бубновым-то все ясно. – Полковник внимательно пригляделся к старенькой фотографии. – Надутый какой! И что будем делать?
Он опять стал листать старенькие бумажки в папке. А потом постучал длинным указательным пальцем по листику с характеристикой:
– Не поинтересовался, кто подписал?
– Поинтересовался. Мадам не знает. Какой-то Шубников.
– А как зовут? Тут написана одна буква: Д.
Якушевский насторожился и смотрел на Филина с явным интересом.
