Тогда выступала целая плеяда блестящих мастеров характерного танца – Сергей Корень, Алексей Ермолаев, Александр Лапаури, Геннадий Ледях – они совершали эффектные прыжки, сложные развороты и, казалось, зависали в воздухе. А что касается балерин, то, не имея собственного опыта, Генка небрежно повторял слова взрослых премьеров, дескать, какой это адский труд «таскать пудовых теток». А «тетки» – Раиса Стручкова, Ольга Лепешинская, Галина Уланова, Майя Плисецкая – летали по сцене и казались невесомыми. Особенно весело было на балете «Мирандолина», а в «Дон Кихоте» на сцене появлялись живая лошадь и осел, Генка хвалился, что кормил его из своих рук.
В старших классах у нас в школе организовали драмкружок. В театральном магазине на Кузнецком мосту я купил пьесу чешского автора «Чертова мельница». Она шла в кукольном театре Образцова, и я ее слышал по радио. Из соседней школы приглашали в кружок девочек. Поначалувсе мы очень стеснялись, но потом освоились и после репетиций даже танцевали. Заводили пластинки, и томные тенора пели о чувствах.
У нашей учительницы немецкого языка был целый комплект пластинок Петра Лещенко фирмы «Columbia» с собачкой, слушающей граммофон, на этикетке. Потом появились записи «на костях» – на рентгеновских снимках – западные песни, джаз, записи пианиста-виртуоза Александра Цфасмана. «Какие синкопы!!!» – закатывал глаза Генка, щеголяя умным словом.
Вся эта музыка и танцы летом перекочевали в деревню, и мы радостно горланили переиначенные песни:
«Ах, эти черные глаза
В китайском стиле:
Один туда, другой сюда,
Меня пленили…»
Какая вырисовывается светлая и радостная картина… Но это еще не все удовольствия. Главное-то, как определил еще товарищ Ленин, это кино. Наша детская, незаполненная душа принимала и героических разведчиков, и военные комедии, и блатные песенки из «Путевки в жизнь».
А трофейные картины!? Одни названия толкали все это скорее увидеть, и не по одному разу: «Королевские пираты», «Последний раунд», «Судьба солдата в Америке», «Девушка моей мечты», «Большой вальс», «Джон из Джинки-джаза». А «Тарзан»!!! Вопли его и обезьяны Читы неслись из каждой подворотни.
Мы без конца пересказывали друг другу героические и смешные эпизоды. Как, например, отец Дартаньяна, подсаживая сына на тощую клячу, давал родительские наставления: «Запомни, сын мой, три главных заповеди – завтрак, обед и ужин». И, конечно, мы пели по-русски веселые иностранные песни:
«… Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы своей доверяем судьбе.
Бак пробит, хвост горит, но машина летит
На честном слове и на одном крыле…»
Как-то, уже во взрослой жизни, мы с коллегой две недели пропадали в маленькой деревушке на берегу озера Севан. Нужно было на месте сделать чертежи временного перехода через небольшую речку. Кроме работы, заняться было совершенно нечем. И вдруг в местном клубе начали крутить старые трофейные картины. Мы смотрели по две штуки в день, и заново пережили все свои детские восторги.
Главное – кино было очень доступным. Билеты покупали самые дешевые, а хроникальные фильмы, вообще, стоили какую-то мелочь.
Вокруг было три документальных кинотеатра: «Хроника» – на Сретенке, «Новости дня» – на Пушкинской площади и «Экспресс» – на углу Цветного бульвара и Самотеки.
Шли прекрасные документальные ленты про пингвинов, белых медведей, семейство львов, про бедного кота Ваську. Появлялись даже иностранные ленты, вроде красиво снятого процесса укладки трубопровода в небольшом поселке Англии. Работа шла непрерывным конвейером от аккуратного снятия земли вместе с травой до бережной укладки той же земли, с той же травой, на то же место. Оказалось, что можно копать быстро и без грязи.
