Длинная шея взрослого животного изогнулась, и жабья голова повернулась так, что двойные рога нацелились прямо на Тревиса. Он правильно предположил, что животное может использовать рога в качестве оружия. Оно намеревалось насквозь проткнуть стоявшего перед ним человека. Тревис метнул камень, бросился в сторону и, споткнувшись, покатился в кусты. Он немедленно вскочил на ноги, готовый отразить удар рогов или копыт. Справа послышался треск, трава и кусты заколыхались.
Апач оглянулся. Он заметил взмах треугольного хвоста. Теленок сбежал. Вскоре треск в кустах смолк.
Может, зверь затаился и подкарауливает его? Тревис встал на ноги. Он все еще слышал тявканье. Похоже, борьба продолжалась. В следующее мгновение он увидел второе животное, которое пятилось назад, угрожающе наставляя рога на койотов. Те, дразня животное, описывали около него круги.
Один из койотов поднял голову, посмотрел вверх по склону и снова тявкнул. По этому сигналу оба койота вновь бросились атаковать животное, на этот раз с одной стороны, оставив ему место для отступления. Животное бросилось на койотов, но те ловко уклонились. Затем с быстротой и грацией, неожиданной для такого неповоротливого и непропорционального тела, животное развернулось и прыгнуло к расселине. Койоты не сделали ни малейшей попытки помешать его бегству.
Тревис вышел из укрытия и приблизился к тому месту, где рухнуло другое животное. Поведение койотов убедило его, что опасность миновала. Иначе они не позволили бы первому животному убежать.
Глядя на подергивающееся в предсмертных судорогах тело, Тревис решил, что удар камнем по голове оглушил животное. Оглушенная «антилопа» по инерции пролетела вперед и насмерть разбилась о скалу. Слепая удача или могущество га-н? Тревис отступил: койоты плечом к плечу приблизились к добыче и начали ее обнюхивать. Она принадлежала скорее им, нежели Тревису.
Животное дало им не только еду, но и оружие для Тревиса. Он помнил, что на ремне у него был нож, который он, вероятно, потерял. Зато теперь у него появилось целых два. Он сравнительно легко выломал из треснувшего черепа двойной рог. Воспользовавшись камнем, Тревис придал рогу нужную форму. Теперь у него были длинный и короткий ножи. По крайней мере, это было лучше, чем камень, с которым он начал охоту.
Наликидью прошла мимо него к воде и начала изящно пить. Затем уселась и начала наблюдать, как Тревис полирует рог с помощью камня.
– Нож, – сказал он, – это будет нож. И… – он огляделся, оценивая деревья и кусты вокруг, – и лук. С луком охота будет более удачной.
Самка зевнула и прикрыла желтые глаза. Она была сыта и довольна.
– Нож, – повторил Тревис, – и лук. – Ему нужно оружие. Не просто нужно, необходимо! Но почему? Его рука замерла. Почему? Странное животное бросилось на него, а он увернулся удара. Да и охоту начал он. Тогда почему же его мучает страх, а в голове засела мысль, что нельзя оставаться безоружным?
Он зачерпнул пригоршню воды из родника и плеснул на свое вспотевшее разгоряченное лицо. Самка пошевелилась. Она свернулась клубочком на траве и положила голову на лапы. Тревис присел на корточки, сложил руки на коленях и попытался разобраться в вихре воспоминаний.
С окружающей местностью было что-то не то. Пейзаж должен быть другим. Но он реален! Тревису удалось убить живое существо. Он ел сырое мясо. А рог лежит рядом. И все это настоящее. А значит, тот, другой мир пустыни, где он кочевал с себе подобными, скакал на лошадях, участвовал в набегах на другие племена, – не настоящий. Или же тот мир находился слишком далеко от того места, где сидел сейчас Тревис.
