– Кого-то узнаете? – услышал он хрипловатый, но довольно приятный мужской голос.
Шаров не сразу понял, о чем спрашивает мужчина. Первой мыслью было, что вопрос касается тех людей, что идут по Черкизовской – беглецы, беженцы с западных окраин страны: откуда ему знать их?
Но когда первая растерянность прошла и взгляд сфокусировался на доске, он вдруг увидел, что сверху написано: «Их разыскивает милиция». А ниже пять или шесть портретов, нарисованных и размноженных с таким отвратительным качеством, что вряд ли кто-то бы опознал в этих людях преступников, даже если бы столкнулся с ними нос к носу.
Шаров медленно переводил взгляд с одного лица на другое – угадать общие черты, конечно, можно было, но не более того.
Мужчина терпеливо ждал и Шаров понял, что тот особо никуда не спешит, потому что зажал свою жертву в угол. Он даже не спешит выяснить, кто стоит спиной к нему, изучая доску.
Время, казалось, замерло. Замер поток людей, замерли неразличимые разговоры и гул самолетов в небе.
Шаров посмотрел на последний портрет. Он не сразу понял и даже не разобрал лица – нарисованный от руки фоторобот был сильно потрепанным, будто бы провисел здесь несколько лет. На него смотрело жесткое худое лицо. Короткий ежик волос, надменный прищур, выдающиеся скулы, тонкий прямой нос с горбинкой. На лбу – то ли бороздка, то ли морщина, – странная для столь юного возраста. А может быть и шрам.
Гипнотизирующий взгляд, который угадывался даже на этом невзрачном портрете буравил с неумолимой жестокостью.
– Неужели узнаете? – снова раздался голос мужчины. Потрясенный фотороботом, Шаров совершенно забыл о его присутствии.
– Да. То есть… кажется… – он повернулся и мужчина, оказавшийся обладателем довольно неприятной внешности для такого красивого баритона, слегка отпрянул.
– Ба! – выкрикнул он. – Это же вы! А я думаю, кто это со стадиона идет, сейчас я быстро проверю его документы… А это сам Андрей Емельянов! Не может быть! Глазам своим не верю!
Шаров сконфузился, улыбнулся своей самой чарующей улыбкой и развел руки.
– Пришел вот… попрощаться…
– На фронт?
Шаров кивнул.
Мужчина мечтательно задумался.
– Да… были дела… – он глянул в сторону стадиона. – Там наши только что нарушителя поймали… не видели?
– Нет, я только со стороны посмотрел… ничего не…
– А помните, как вы Коновалова на десятке перегнали на финише? – мужчина покачал головой. – Тогда ведь Конь был первым, на вас никто и не ставил. А я… – он хитро подмигнул, – поставил на вас всю получку! Нам, конечно, нельзя, запрещают… но…
Шаров снова улыбнулся.
– Если тихонечко, то можно.
– Точно!
– И забрал тогда пятнадцать тысяч! Представляете!
Шаров присвистнул.
– Наверное, вы и сами не ожидали, что выиграете? Или знали с самого начала? Всегда хотел задать вам этот вопрос, – признался чекист.
Если бы он помнил… однако, ради того, чтобы беспрепятственно продолжить свой путь, вспомнить нужно было.
– Я хотел победить, – сказал тихо Шаров. Голос его прозвучал неестественно, будто бы принадлежал не ему, а был украден у того, второго человека, тоже бегуна по имени Андрей Емельянов. – Очень хотел.
Мужчина кивнул.
– Ну… – медленно произнес он, – иногда хотеть – мало. Если бы все хотели и тут же получали… так нет же. Так не бывает.
Шаров засунул руки в карманы пальто.
– Вы же сильно хотели… и получили.
– Да уж. Но, наверное, это все же благодаря вам. А не потому, что я что-то там хотел. Вы тренировались. А не просто хотели.
