От температуры там… у меня аж спёрло дыхание. Я, будучи бездомным, регулярно посещал бани. Власти в Москве, несмотря ни на что, поддерживали их работоспособность и даже открывали постоянно новые при различных заводах и просто котельных. Где был технический пар и вода. В некоторые вход был бесплатный, в некоторые за чисто символическую плату, но были и дорогие бани. Те же Сандуны или Воронцовские тут неподалёку. Там тебе за 10 тысяч царских или за 10 рублей советскими даже простынь выдавали и будёновку для парной. Можно было купить и мыло пахучее и пиво с воблой. Но это меня тогда не интересовало. Я мылся обычным, а спиртное не употреблял, как и не курил. Раз, конечно, попробовал когда то…но и всё…как отрезало. Тем более, что грустных примеров курящих и пьющих моих «товарищей по несчастью» было вокруг полно. Практически все… и пили и курили при первой же возможности. Были и «марафетчики». Эти нюхали морфий и кокаин. Они свободно продавались в аптеках. Но дорого. 25 новых рублей упаковочка порошка в один грамм. Ещё были в ампулах для уколов. Но то уже совсем пропащие.
Парная была так себе… на троечку. Почерневшие непонятно от чего деревянные настилы на сходах, которые анфиладой окружали источник жара, разогретые камни и высокими ступенями поднимались под самый потолок.
Я не решился взбираться и решил потеть внизу.
Первый раз без веника и пара.
Выскочив через десять минут изрядно пропотевшим я окатил себя холодной водой, набранной мною предварительно. Но особого удовольствия не получил, так вода из холодного крана тут лилась тёплая. – Наверное устоялась и нагрелась в трубах, – я решил.
Но делать было нечего, и я приступил к помывке.
Затем я ещё несколько раз ходил в парную, уже плескал воду на камни и разгонял на теле пар, безжалостно хлестая себя веником.
Потом окончательно ополоснувшись, собрав банный инвентарь я вышел в раздевалку. Там по прежнему было пусто.
Растеревшись вафельным полотенцем, которое мне выдал завхоз интерната вместе с мылом и чистым исподнем, я на нём же и растянулся на лавке. Ощущая во всём теле неимоверную благость.
Если бы ни звуки завода, что иногда пугающе резко врывались и в баню, я наверное там мог бы и уснуть.
Но отдохнув от мытья, я быстро оделся и прихватив свои вещи и местные, что должен был отдать банщику, выскочил в предбанник.
Там ничего не поменялось. Банщики воспользовались «свежим человеком» в лице Севы, и рассказывали ему что-то «жизненное».
И моё появление вызвало у них разную реакцию. Сева неподдельно обрадовался, а служители «гигиены» так же искренне… огорчились.
Отчитавшись о помывке мы с Севой поспешили назад, в расчёте успеть к обеду.
Надо сказать, что 1-й коммунистический интернат Замоскворечья располагался не абы где, а в каких то бывших царских хоромах. Которые вначале…как водится… изрядно ограбили…хорошо не спалили, как это делали крестьяне по всей России, а уже потом отремонтировали под нужды сирот и просто детей рабочих и не только… как потом выяснилось.
Вокруг помпезного здания интерната раскинулся так называемы «Нескучный Сад». Любимое место отдыха москвичей. Правда за годы войн и революций он изрядно потускнел, как мне вещал со знанием дела москвич Сева, но вот НЭП повлиял на него положительно. Как ни странно… С сомнением в голосе сказал мой воспитатель.
Я газеты читал и знал, что такое, этот НЭП – новая экономическая политика большевиков.
