Посланник небес - страница 8

Суда постепенно сближались.

– Эй, акулье мясо! Смолёный шкот вам в задницы! А ну живо готовьте абордажные крючья! – рявкнул на матросов Джеймс Уолтерс.

Когда корабли разделяло чуть более пятидесяти футов, в борта галеона вцепились «кошки», привязанные к фалам, и, подтянув ими борт противника, матросы «Кассиопеи» лавиной кинулись на абордаж. Конструкция галеона такова, что его борта от ватерлинии к палубе сужаются, это осложняет взятие корабля на абордаж, поскольку между фальшбортами стоящих рядом судов получается расстояние в несколько футов. Однако эту конструктивную особенность Уолтерс с лёгкостью перехитрил. Он велел подтянуть галеон за бушприт[16], поскольку ближе к носу ширина палубы «Кассиопеи» была, наоборот, чуть больше ширины по ватерлинии, к тому же оказалось, что полубак фрегата фута на три возвышается над галеоном. Оттуда матросы «Кассиопеи» с абордажными саблями наголо и пистолетами за поясами посыпались на палубу испанского судна словно горох. Стрелки расположились на реях и обстреливали команду галеона из ружей. Часть матросов, раскачавшись на верёвках, привязанных к реям, перепрыгивали с их помощью на захваченный корабль как обезьяны. Наконец, четверо матросов перекинули с борта на борт широкие длинные доски. По ним на палубу галеона перебрались Гриффитс, Мэтью, Уолтерс и вся остальная команда.

Началась схватка. Холлис потирал руки и с ухмылкой наблюдал за происходящим, стоя на полубаке[17] «Кассиопеи». И куда подевались недавние тревоги и сомнения? Вот он, бой! Чёрт побери, свершилось!

С палубы атакованного корабля доносились мушкетные и пистолетные выстрелы, звон клинков и редкие глухие удары – это Уолтерс орудовал кулаками. Дым, запах пороха, крики и отборная брань дополняли впечатляющую картину. В гамму звуков начали врываться вопли и стоны раненых, предсмертные крики. Кровь растекалась по палубе галеона и текла за борт. Привлечённые запахом смерти, возле кораблей плескались две огромные акулы. Поскользнувшись в красной луже, упал капитан испанского корабля, который отбивался шпагой от клинка Мэтью. Он попытался подняться, но Гарри сильно ударил его ногой в висок, и капитан, раскинув руки, распластался на палубе своего судна…

Матрос «Кассиопеи» с ножом в руке гонялся за испанским матросом. Тот был уже безоружен и совсем обессилел. Он неловко уворачивался от ударов и прикрывал лицо руками. Кровь струилась по его пальцам. Левый глаз был уже выбит, глазница кровоточила. Матрос «Кассиопеи» ещё раз полоснул его ножом, испанец защитился голой рукой. Большой палец повис на тоненьком лоскутике кожи. Испанец оторвал его совсем и бросил на палубу. Внезапно обезумев, он издал ужасающий вопль, от которого содрогнулся даже невозмутимый Холлис, и бросился за борт. На несчастного тотчас накинулись обе акулы.

Пороховой дым окутал палубу галеона как туман, уже не было возможности разобрать, где свои, а где неприятель. Гриффитсу достался серьёзный противник. Его клинок рассекал воздух с неимоверной быстротой, Гриффитс едва успевал отражать удары. Нападавший прижал капитана «Кассиопеи» к фальшборту, их шпаги соединились гарда к гарде. По комплекции Гриффитс уступал испанцу, тот был выше на голову и физически крепок. Капитан отчаянно пытался высвободиться, но противник имел серьёзные намерения не протыкать его шпагой, а живьём отправить за борт на съедение акулам. Порыв ветра на мгновение поднял плащ нападавшего и закрыл ему лицо. От неожиданности он ослабил хватку, этого было достаточно Гриффитсу, чтобы поменяться с ним местами. Соперник Гриффитса резко качнулся к борту, капитан приподнял его за ногу, и грузный испанец, пролетев несколько футов, с громким плеском ушёл под воду.