– Я… М-м-м… – пытаюсь я собраться со словами.
Он снова смеется и хватает меня за руку.
– Так, Бэмби, пойдем организуем тебе что-нибудь выпить, чтобы ты расслабилась, – улыбается он. – От тебя с ума сойти можно.
Он ведет меня на кухню, и я начинаю сомневаться, здесь ли вообще Хардин. Может, он бросил машину и телефон, а сам в другом месте? Может, он в машине? Почему я не проверила? Наверное, нужно спуститься и проверить. Он был таким усталым, что мог просто задремать…
Но потом у меня перехватывает дыхание.
Если бы кто-нибудь в тот момент спросил меня, что я ощущаю, не уверена, каким был бы мой ответ. Думаю, что вообще не нашла бы что сказать. Мне физически больно, колет в груди, я в ужасе, не верю своим глазам, но в то же время словно онемела. Я одновременно чувствую все и ничего, и это самое ужасное из того, что я когда-либо испытывала.
Хардин замер, прислонившись к столу, с бутылкой в руке. Я чувствую, как останавливается мое сердце. Позади него сидит женщина, ее голые ноги обхватывают его талию, а тело прижимается так, будто естественнее и быть ничего не может.
– Скотт! Давай сюда водку. Моя новая подружка Бэмби хочет выпить! – орет Марк.
Хардин переводит налитый кровью взгляд на Марка и мерзко улыбается. Таким отвратительным я его ни разу не видела. Когда он поворачивается ко мне, чтобы посмотреть, что там за Бэмби, я стою достаточно близко и вижу, как его глаза с расширенными зрачками словно вылезают из орбит, а с лица исчезает незнакомое выражение.
– Что… Что ты… – бормочет он. Его взгляд скользит по мне, и глаза выпучиваются еще сильнее, когда он видит руку Марка поверх моей. Лицо Хардина багровеет от гнева, и я отдергиваю руку.
– Вы что, знакомы? – спрашивает хозяин вечеринки.
Я не отвечаю. Мое внимание переключается на женщину, чьи ноги по-прежнему обвивают Хардина. Он до сих пор не предпринял никаких попыток скинуть ее с себя. На ней только трусики и футболка. Простая черная футболка.
На Хардине его черная толстовка, но я не вижу под ней воротника такой знакомой выцветшей футболки. Эта случайная девица, не замечая возникшего напряжения, даже улыбается мне, бестолковая и явно уже хорошая.
Я молчу. Ошарашенная происходящим, поверить не могу, что знаю стоящего передо мной человека. Наверное, не смогу сейчас при всем желании произнести ни слова. Я понимаю, Хардину нелегко, но видеть его в объятиях другой женщины – это уже слишком. Слишком, черт бы его побрал, и все, о чем я могу сейчас думать, – это как оказаться отсюда подальше.
– Значит, знакомы, – смеется Марк и забирает у Хардина бутылку.
Хардин до сих пор не проронил ни звука. Он просто таращится на меня, словно я какое-то привидение. Словно я – забытое воспоминание из прошлого, с которым он не ожидал столкнуться вновь.
Развернувшись на пятках, я расталкиваю всех, кто оказывается на моем пути из этого ада, и выбегаю за дверь. Спустившись на один пролет, прислоняюсь к стене и, запыхавшись, соскальзываю вниз. В ушах звенит, груз случившегося за последние пять минут придавливает меня к полу так, что я не представляю, как выйду отсюда.
Я тщетно прислушиваюсь, не застучат ли ботинки по металлическим ступеням, и каждая минута тишины вонзается в сердце глубже, чем предыдущая. Он даже не попытался меня остановить. Позволил увидеть себя в таком виде и даже не подумал догнать и все объяснить.
Сегодня я уже выплакала из-за него все слезы, но оказывается, что плакать без слез гораздо больнее, чем с ними, а прекратить невозможно. После всего, что у нас было: ссор, смеха, времени, проведенного вместе, он хочет вот так все закончить? Вот так оттолкнуть меня прочь? Неужели он не уважает меня настолько, что, ужравшись в хлам, позволяет другой женщине прикасаться к себе и носить свою одежду после… Одному богу известно, чем они там занимались.
