В какой-то момент автоматически поворачиваюсь к Пылаеву, выдаю что-то про спектакль и лишь потом замечаю: мой босс терпит происходящее. Вид у него скучающий. Нет, пожалуй, даже несколько раздраженный.
— Вы разочарованы спектаклем? — вылетает у меня тихий вопрос.
— Нет, почему? — Пылаев пожимает плечами.
— Но вы так…
— Да нормально все, Вера, — твердо заявляет он.
Рассеянно киваю.
Ну раз нормально…
Мне спектакль кажется очень увлекательным. Необычным. И я больше не поворачиваюсь к Пылаеву. Представление затягивает.
А потом наступает время антракта.
— Идем, — говорит Пылаев.
Сейчас он кажется гораздо более оживленным, чем совсем недавно, в разгар спектакля.
— Как вам? — спрашивает, кивая на сцену.
— Захватывает, — говорю как есть.
И вот мне уже трудно удержать эмоции. Слово за слово, не замечаю, как мы оказываемся в буфете.
— Ой, извини, — качаю головой. — Заговорилась.
— За что извиняться? — выдает он. — Интересно рассказываешь.
За то время пока раздаются три звонка, мы успеваем еще пообщаться.
Пылаев заказывает бутерброды с икрой, шампанское. Отводит меня к отдаленному столику. И хоть людей вокруг много, как-то так выходит, что остаемся наедине. Никто к нам не приближается. Наверное, есть в глазах Пылаева нечто такое, что держит посторонних людей на расстоянии. Ведь замечаю, что одна пара к нам направляется, но столкнувшись со взглядом моего босса разворачиваются в другом направлении.
Даже дежавю возникает. Будто кадр из прошлой жизни.
Но я отбрасываю мысль. Не даю ей развиться.
Однако кое-что нельзя игнорировать.
Например, у меня уже создается полное ощущение того, что этот антракт начальнику нравится сильнее, чем сам спектакль. Обратно он не торопится.
Уже сидя в зале, оборачиваюсь, будто ощутив что-то. И… наталкиваюсь на пристальный взгляд.
Пылаев не на сцену смотрит. На меня.
Что же, это просто спектакль. Да и в городе начальник временно. Скоро уедет. Главные дела у него всегда в столице. А здесь он не задерживается.
Все труднее настраиваться на это. Особенно когда мы выходим из театра, идем к машине. И прежде чем поехать, Пылаев вручает роскошный букет.
Смотрю на алые розы. Потом на него.
— Зачем? — вырывается механически. — То есть… не стоило.
— Еще как стоило, — замечает он, открывает дверцу. — Поехали, Вера.
Неловкость. Напряжение. И… некоторая взвинченность. Потому что все же Пылаев мой босс. А сегодняшний вечер сильно выбивается из того, как мы с ним обычно общаемся.
Хотя само общение ровное. О театре, о спектакле. Немного о работе.
Пылаев провожает меня до самой двери квартиры. Там прощаемся.
— Завтра увидимся, — говорит он.
— Завтра у меня выходной, — роняю.
— Да? Ну тогда в понедельник.
Значит, он задержится?
Пылаев будто ловит этот немой вопрос в моих глазах.
— В этот раз я надолго, — заявляет.
— Новый проект здесь?
— Нет.
И почему спрашиваю? Это не мое дело. Задержится он или нет.
— Доброй ночи, Вера, — улыбается Пылаев.
Прикрываю дверь.
Даже цветы поставить в вазу не успеваю, как раздается звонок. В «глазок» не смотрю. Открываю так.
Видимо, Пылаев что-то забыл сказать и…
Открываю дверь.
Застываю.
Это не Пылаев.
— И давно ты мне рога наставляешь? — рявкает Таиров.
11. 11
В шоке смотрю на бывшего мужа.
Ну и вопрос…
Таиров опять умудряется поставить меня в тупик своей агрессивной атакой. Невозмутимостью, с которой бросает это обвинение. И вообще, всем своим видом. Взвинченным, раздраженным. От него буквально фонит. Искрит.
