– Он возглавлял федеральное правительство.
– Совершенно верно. Джордж Буш – младший был президентом в течение восьми лет, до две тысячи девятого, и, когда он покинул пост, этот центр назвали в его честь. Отделение, в котором мы с тобой находимся, – часть так называемого безопасного блока. Люди здесь под присмотром, в безопасности. Ты помнишь, где была до того, как тебя перевели сюда?
– В больнице.
– И опять верно. Ты лежала в Мемориальной больнице Мерси, в шести милях к западу. Ты провела там четверо суток.
У меня кружится голова. Такое впечатление, будто я пролежала на той кровати несколько месяцев. Четверо суток? Всего-то? Неужели?
– Мне известно, что в больнице с тобой уже пытались общаться, – продолжает доктор Эрнандес. – Тебе задавали вопросы в то время, когда ты была не в состоянии на них отвечать, и я весьма сожалею, что так вышло. Этого не следовало допускать. Отныне если кто и будет тебя интервьюировать, то исключительно после того, как я дам на это добро, заручившись твоим согласием. Обещаю.
Я киваю, наверное, уже в сотый раз. Мне кажется, этого недостаточно и доктор рассчитывает на другой, более содержательный ответ, но я не уверена, что еще от меня требуется. Можно, конечно, выдавить из себя улыбку, только вряд ли она получится убедительной.
– Ты не пленница, – говорит доктор. – Важно, чтобы ты это понимала. Да, двери тут запирают, и тебе говорят, что делать и куда идти, и вполне естественно, что в этой ситуации ты испытываешь подавленность и тревогу. Но, пожалуйста, поверь: все это в первую очередь направлено на твою безопасность, твое благополучие. Тебе нечего опасаться.
Я едва сдерживаю смешок. Да что ты об этом знаешь, думаю я. Ничего, абсолютно ничего.
– Так я могу уйти? – спрашиваю я.
– Гляди-ка, – на уста доктора Эрнандеса возвращается улыбка, – один вопрос все же остался.
Я молча смотрю на него.
– Мой ответ – да, – произносит он, сообразив, что я не намерена реагировать на эту, как я поняла, шутку. – Собственно, я здесь с одной-единственной целью – помочь тебе как можно скорее наладить жизнь.
– Но уйти сейчас мне нельзя?
Доктор хмурится.
– Нет. Прямо сейчас – нет.
– Значит, я все-таки пленница?
На секунду-другую он задумывается.
– Скорее, дело в твоем восприятии ситуации, – наконец говорит он. – Нужно рассматривать это как процесс, который мы с тобой пройдем вместе, и принять мысль о том, что для достижения успеха необходимо определить некие границы. Мы должны работать в таком пространстве, где ты будешь ощущать себя в безопасности, где у нас есть возможность разобраться кое в чем из того, что тебе пришлось пережить, и предпринять конструктивные шаги, чтобы проработать эти моменты. Когда этот процесс завершится и я сочту, что ты в порядке и готова к жизни, ты сможешь уйти.
Я не верю ему, ни на одно мгновение, однако озвучивать это не имеет смысла.
– Когда это случится? – интересуюсь я.
– Чем раньше приступим, тем скорее добьемся результата.
– Ладно.
– Отлично. – Доктор Эрнандес открывает один из своих блокнотов. – Мунбим, сколько тебе лет?
Уговор есть уговор.
– Семнадцать.
– Когда у тебя день рождения?
– Восемнадцать исполнится в ноябре. Двадцать первого.
– Пришлю тебе открытку, – говорит доктор. Еще одна шутка. Я смотрю на него. Он склоняется над блокнотом и что-то пишет. Я жду. Наконец он снова поднимает глаза. – Есть что-то, о чем бы ты хотела поговорить на этом сеансе? – спрашивает он. – О чем угодно, на любую тему.
