Чтобы не закричать в голос, я вцепилась зубами в уголок одеяла. Меня било ознобом, сердце заходилось в агонии и само сжигало себя дотла.
– Ты был для меня всем, – прохрипела я. – А теперь ты умер! Умер, умер! Меня убил и умер сам!
***
Три дня я провела, как в бреду. Помнила только, что заказывала воду и не выходила из номера. Меня бил озноб, не было сил встать с постели, а телефон время от времени звонил, пока не разрядился. На четвёртый день стало лучше, и я смогла по-человечески принять душ. Любимое платье на мне болталось, а есть по-прежнему не хотелось.
Стоило подзарядить телефон, посыпались сообщения и оповещения о звонках. В основном – реклама. Несколько от знакомых.
И ни одного от Булата.
– Алло, – ответила я на звонок подруги.
После аварии все друзья быстро слились. Остались только три самые близкие подруги, но и с ними часто видеться уже не получалось.
– Ну слава богу, что я до тебя дозвонилась! – сказала Аня. – Ты где была? Я уже волноваться начала, хотела Булату твоему звонить.
– Не надо ему звонить. – Говорила я надтреснуто и хрипло, похоже, сорвала голос.
Аня притихла.
– У вас же всё в порядке?
– Нет. Но сейчас я не хочу об этом говорить. Ты по делу звонишь или просто так?
– Изначально звонила по делу, но когда не смогла до тебя третий день подряд дозвониться…
– Извини, Ань, так вышло. А что за дело? Если ещё актуально?
– Да тут… У меня планируется длительная командировка. Фирма открывает новый офис в Ижевске, меня отправляют стажировать сотрудников. Пока на четыре месяца, но, скорее всего, дело растянется на полгода. Не хочу квартиру оставлять без присмотра, подумала, может, ты могла бы иногда приезжать? У меня же цветы, Дин…
Чтобы воспринимать информацию, у меня слишком сильно болела голова. Про сердце и говорить было не нужно – на его месте осталась рваная рана.
Я потёрла висок, пытаясь заставить себя думать. Квартира, цветы…
– Когда ты уезжаешь? Может, кого-то другого попробовать найти?
– Да завтра, Дин! – чуть ли не в отчаянии воскликнула Анька. – А все, кого можно было попросить, разъехались то по отпускам, то ещё куда… Я очень тебя прошу. Хотя бы пару раз в неделю.
Я снова потёрла висок. Мне нужен горячий чай. Срочно. Сладкий, с молоком. Я посмотрела на свой чемодан, и тут на меня как прозрение сошло. Хоть и не в буквальном смысле.
– Подожди, – шепнула я. – Не тараторь только. Так… За сколько ты свою квартиру сдать готова?
– Кому? – удивилась она.
– Мне.
Аня опять замолчала, и я поспешила добавить:
– Только никаких вопросов, Анют, прошу тебя. Просто скажи, за сколько ты можешь сдать мне квартиру? Если можешь, конечно.
– У меня бардак такой…
– Да плевать мне на твой бардак. Я его всё равно не увижу. Да и такого бардака, как у меня, тебе, поверь, и не снилось.
Что он не физический, а моральный я уточнять не стала. С физическим справиться было бы куда легче.
– Да ничего мне не надо. Приезжай и живи, я только рада буду. Только цветы поливай и за коммуналку плати.
– Да помню я про цветы. Ань… Ты меня спасла. Правда.
– Что у вас случилось? – всё-таки спросила она.
Я сглотнула. Крепко зажмурилась и всё равно заплакала сквозь сжатые зубы.
– Дин…
– Не надо, Ань. Просто… всё. У нас просто всё. Точка. Его для меня больше нет. Исчез, растворился, умер.
***
Аня всегда любила фиалки. Сколько я её знала, подоконники у неё были ими заставлены – аккуратные горшочки с красивыми цветами. Описав мне фронт обязательных работ, подруга повернула меня к себе и обняла.
