И когда стали за меня соревноваться, когда Демид смело сказал, что я буду с ним, а потом взял за руку…
Язык прилип к небу и по телу затанцевали мурашки. Кожа словно загорелась, и я вся стала будто бы вибрировать, чувствуя, как каждая клеточка тела отзывается на это простое прикосновение.
Сама не своя, я посмотрела в его темные глаза и опрометью убежала на пару…
Сердце так и колотилось.
Я еще не понимала, что навсегда отдала его этому парню. Безоговорочно.
– Влюбилась в Громова? Дура! – бесновался Алик, ероша светлый ежик волос. – Так и знал, что привел овечку в стаю волков. Что я маме твоей скажу?
– И ничего и не влюбилась, – сказала с дрожью в голосе, а сама нервно листала инстаграм Демида, дико боясь увидеть фотографии девушек, но видела только его – вместе с маленьким свертком на руках.
У Демида была дочка, оставшаяся от умершей девушки. Маленькая девочка с его темными глазами. Совсем крошка, такая трогательная и невинная.
Меня как пыльным мешком по голове ударили, так удивило наличие ребенка у этого молодого парня. Как? Почему? Что случилось с его девушкой? И он мне не сказал…
Сердце болезненно сжалось, и улыбка слетела с лица.
Я стала им интересоваться, ведь не будешь же напрямую расспрашивать. Алик злился и грозился все рассказать матери, но я по своей наивности и не предполагала, что у нас с Демидом может получиться что-то серьезное. Где я, а где он?
Кто же знал, что он, как грозный шквал, снесет мою жизнь с прежней орбиты и заставит все мое мироздание крутиться вокруг него?
Демид Громов стал центром моего мира, стал для меня всем. Не успела толком осознать, как оказалась в ЗАГСе, едва отметив собственное восемнадцатилетие.
Наплевав на недовольство мамы и заброшенную учебу. Я все позабыла ради Демида и Сонечки.
Мне хотелось сделать моего мужчину счастливым, а то, что у него осталась маленькая дочка, только усилило мои чувства. Воспринимала ее как частичку его, а значит, моя любовь удвоилась, и ее стало так безмерно много, что я щедро делилась с ними, отдавая всю себя.
Демид отвечал взаимностью, носил на руках, делал меня счастливой, мы даже не ругались никогда, как это бывает в любом браке, и даже наша молодость и незрелость не помешала, мы словно были созданы друг для друга.
Кто же знал, что все это кончится в одночасье и даже такой сильной любви не хватит, чтобы победить чужую зависть и ненависть…
Демид
Я помню тот день, когда назвал ребенка Эли отродьем. Не ожидал, что она запомнит именно это из того разговора, что состоялся у нас, когда я бросил ей в лицо правду о том, что все знаю, учитывая все произошедшее.
Да, называть так ребенка – любого ребенка, неправильно, но я сказал это на эмоциях. Какое право она имеет тыкать меня этим? Все еще играет в святошу. Помнится, когда мы были вместе, она постоянно выговаривала мне и просила быть добрее и терпимее к людям. Каким же я был лопухом! Дышать на нее боялся, в голове все время билась мысль, что недостоин ее – такой хорошей, чистой. На деле же все оказалось просто хорошей актерской игрой, которую она пытается продолжать и сейчас.
Возвращаюсь в больницу после того, как отвез ее домой, и переговорив с врачом о перевозке, иду к Соне. К счастью, мою девочку можно транспортировать на самолете, так как я не поддался уговорам здешних меркантильных уродов, наживающихся на чужом горе, и отказался от традиционного лечения. Иначе, кто знает, как ослабела бы Соня от химиотерапии. Конкретно при нашем диагнозе она не так-то эффективна, как при других формах онкологии у детей.
